подумала Марина, заходя в бутик этой марки. – Но каждый раз, когда я покупаю обувь и сумки Луи Вюиттон, я чувствую душевный подъем. В конце концов, могу себе позволить».
Она взяла в руки босоножку. В душе родился теплый отклик. Босоножка грела душу. Изящная, с тонким каблучком, простенькая, но при этом изумительной формы, такая босоножка делает красивой любую ногу. Вспомнив, что беременным не рекомендуется ходить на высоких каблуках, Марина поставила босоножку на место и взяла стоящую рядом туфельку из серии «прощай молодость». Но Вюиттон был столь талантлив и столь дальновиден, что туфелька на плоской подошве с кожаной кисточкой была практически совершенством.
– Я померяю, – сказала Марина стоящей рядом девушке-консультанту.
Ноги удобно легли на ложе из телячьей кожи. Как будто кто-то обнял их мягкой теплой перчаткой и принялся ласкать. Марина тут же поняла, что больше не хочет снимать эти туфли. Она слегка оттолкнула свои Prada и сосредоточилась на ощущениях.
– Да, я их возьму, – сказала Марина. – И еще вон ту вот сумочку.
Сумочка, на которую Марина положила глаз, была маленькой, коричневой, с монограммами LV. Внутри она была отделана тонкой, белой и приятной на ощупь замшей в мелкую дырочку. На длинном кожаном язычке был выдавлен индивидуальный номер.
– И еще полусапожки.
Тканевые, на невысоком каблуке-рюмочке, перевитые лаковыми ленточками, цвета молока с кофе, покрытые монограммами…
– И еще браслет.
Из искусственно состаренной латуни. И еще джинсовая сумочка. Ремень. Портмоне. Лайковые перчатки. В душе Марины пели соловьи.
Марина сидела за столом и постукивала по его лаковой поверхности золотым «Паркером». Женщине, сидевшей напротив, было около сорока. Худенькая. С усталым лицом и заколотыми наверх темными волосами. Без косметики. Типичная мать семейства. На подбородке у нее было небольшое родимое пятно.
– Айгуль Ринатовна? – спросила Марина.
Женщина кивнула. Ее глаза смотрели испуганно. Она была заранее готова к тому, что ее не возьмут. Что ее оборвут на полуслове, потому что она – не ровня сидящей напротив блондинке с огромным бриллиантом на пальце и в туфлях от Луи Вюиттон.
– У вас в резюме написано, что вы работали кассиром последние три с половиной года.
Айгуль кивнула.
– А до этого был большой перерыв. Декретный отпуск?
– Да, я рожала детей. У меня двое, – сказала она. – Сын и дочь.
Марина выдерживала паузу.
– Я живу только для них, – сказала Айгуль, удивляясь, зачем это говорит.
«Она же холодная и расчетливая сука, – думала Айгуль, глядя на сияющий маникюр на пальцах Марины. У нее все есть, ее дети небось катаются как сыр в масле, утром их возит в школу личный водитель, на завтрак они едят салат из креветок и рукколы в оливковом масле, а на каникулы летают на далекие острова. Работала ли она в жизни хоть день? Знает ли, что такое жить в съемной квартире? Бояться завтрашнего
