подобные вещи, в отличие от многих других девушек ее поколения, которые уже в этом возрасте были пугающе полными.
– Тебе очень идет! – подтвердила Каролина.
Грета просияла и стала рассматривать ценник, который свисал из рукава.
– О нет! – Она в изумлении широко раскрыла глаза. – Ничего не выйдет!
– Почему?
– Он стоит сто восемьдесят евро!
– Я подарю его тебе на Рождество, раз нравится.
Девушка с сомнением посмотрела на мать и опять повернулась к зеркалу, разрываясь между разумом и чувством. В конце концов жакет с тремя джинсами, пуловером и толстовкой перекочевали в пакет для покупок. Грета была счастлива, и Каролину радовало это. Когда она в последний раз за четыре дня до Рождества ездила в город за покупками? Наверняка это было лет двадцать назад, если не больше! Раньше она очень любила со своей лучшей подругой толкаться в самой гуще толпы, любила безвкусное рождественское оформление, звучавшие всюду рождественские песни, установленные на каждом углу ларьки и аромат жареного миндаля в холодном декабрьском воздухе. Когда Каролина после обеда забрала Грету из интерната, чтобы немного погулять с ней по городу, она скорее предполагала, что они пойдут на Гётештрассе, но Грета непременно хотела отправиться в торговый центр на Цайле [6]. Они три часа ходили по душному, переполненному покупателями центру, и, глядя на дочь, которая в поисках рождественских подарков для своих подруг, Ники, отца и сводных братьев и сестер с горящими глазами бегала по магазинам, видя ее восторг во время примерки одежды, которая большей частью вызывала у Каролины отторжение, она испытывала настоящее счастье. К ее удивлению, даже толпы народа доставляли ей радость и пробуждали в ней давно забытые воспоминания юности. Тогда у нее было много времени. Ее мать была великодушной и никогда ее не упрекала, если она поздно возвращалась домой. Как было прекрасно, что сейчас ей не надо думать о времени! Ее смартфон лежал в бардачке автомобиля и ни разу ей не понадобился.
В пять часов вечера они притащили свои многочисленные пакеты с покупками в машину, оставленную на парковке, и отправились в Оберурзель. Грета должна была вместе с бабушкой печь рождественское печенье. В тринадцать лет это все еще приносило ей радость.
– Ты действительно хочешь бросить работу? – спросила она, когда Каролина выруливала на черном «Порше» с парковки.
– Ты мне не веришь? – Каролина быстро искоса взглянула на дочь и разглядела в ее глазах сомнение.
Девушка вздохнула.
– В интернате мне нравится, но было бы значительно лучше, если бы я могла быть с тобой и с папой на неделе. Но…
– Что «но»? – Каролина вставила талон в считывающее устройство, и шлагбаум поднялся.
– Папа сказал, что скорее рухнет мир, чем ты прекратишь работать, – ответила Грета.
* * *
Пия и Боденштайн возвращались в комиссариат в Хофхайме несколько разочарованные.
Главная рознично-торговая улица Франкфурта-на-Майне.
