по всем закоулкам. Я могла их понять. Я бы даже поняла, закричи они во весь голос.
Мастер Сайрус, как ни в чем не бывало, принялся за рассказ.
– Верхний круг, барышня, предназначен для первородных пленников. Если его милости графу достался кто-нибудь важный, за кого сообразно будет испросить оплату, такого пленника, значит, помещают прямо сюда. И верхний круг темницы, изволите видеть, наилучшим образом подходит для данной цели. Камни здесь крепкие – не проломаешь и не пророешь. Холод и сырость вполне умеренные, что уменьшает опасность легочной хвори среди узников. Ведь согласитесь, барышня, было бы весьма конфузно получить выкуп за пленника, отпереть его камеру со словами: «Пожалуйте на свободу, будьте добры!», – глянуть внутрь и увидеть мертвеца. И деньги тогда придется вернуть, и на похорон потратиться вне плана. А погребение первородного стоит недешево, как я вам в прошлую встречу рассказывал.
Стараюсь передать дословно его дурное, неуместное красноречие. Меня коробило от него. В темнице должна стоять тишь. Люди страдали и умирали здесь. Болтовня – кощунство. Мастер Сайрус, однако, продолжал тараторить, отпирая передо мною одну камеру за другой.
– Видите, барышня, комнатки здесь уютные, аккуратненькие. Пленник, будучи помещен сюда, не останется в обиде. Вот, извольте войти и испытать на себе. Не стесняйтесь, заходите.
Уютная камера была не больше моей кельи. Макушкой я задевала потолок. Лежанка представляла собой выступ каменной стены, отхожее место – канавку в земляном полу. Источников света не было. Я не увидела даже восковых капель.
– Им позволено выходить?.. – спросила я.
– Зачем? – удивился смотритель. – Узник потому и зовется узником, что заперт на замок и не шастает своевольно. Ведь если бы он ходил где хотел, то стерлась бы всякая граница между пленником и свободным человеком. Скверно получилось бы. Непорядочек, хе-хе.
В такой камере можно делать лишь два дела. Первое: сидеть. Второе: лежать. Месяцами. Годами. Янмэй Милосердная!..
– Должен сообщить, барышня, что в настоящее время на верхнем круге подземелья никто не обитает. Его милость граф давно не имел военных стычек, вот и пленники не образовывались.
Я услышала минорный оттенок в его голосе. Спросила, не сдержав злости:
– Вас это сильно печалит, мастер?
– Ну, барышня… Коли сооружено помещение, кто-то же должен его занимать. Иначе труд мастерового люда выходит истраченным напрасно. Да и не по порядочку.
Порою я жалею, что не имею власти. Будь замок моим, я нашла бы применение уютной камере. Закрыла бы мастера Сайруса на месяцок. Согласно порядочку, хе-хе. Чтобы труд строителей не пропадал.
– А здесь, обратите внимание, тоже занятное помещеньице.
Он скрипнул дверью. Я ждала увидеть пыточную с дыбой,
