и того, что он помнется. Зря гладила.
Я привязала платок к ручке двери, щелкнула по нему пальцем и побежала на улицу.
Во дворе стояла машина «Скорой помощи». От одного ее вида мне стало тревожно. Что еще могло случиться в нашем доме?
Около лавочки топтались старушки. Надо же! За эту неделю я успела от них отвыкнуть. По причитаниям и вздохам стало понятно, что в их сплоченных рядах стало на одну меньше. В голову некстати полезли мысли о воющей собаке и о кладбище.
– Ох, время-то какое… – качала головой одна. – Тяжкое!
– Тяжкое, тяжкое, – мелко кивала ей в ответ вторая. – Неделю на улицу выйти не могу. И неспокойно как-то.
Неспокойно…
Неспокойно…
Неспокойно…
Что происходит-то?
Прочь, прочь, скорее прочь! Не хватало дождаться, когда санитары понесут тело…
Я не свернула на детскую площадку. При свете дня все здесь выглядело не так зловеще. Горка, песочница, погнутая карусель, сломанный палисадничек. Уж не сюда ли улетел один из дзюдоистов, или кто они там, те спортсмены? Натоптано так, словно тут резвилось стадо слонов.
А может, и правда ничего не было?
Рука болезненно запульсировала.
Уговорили, было.
Уроки вот-вот должны были начаться, пришлось пробежаться. В дверях школы я столкнулась с Синицыным. Очень хотелось вложить в свой взгляд побольше ненависти, чтобы пригвоздить этого дурака к стене. Но Петька даже не посмотрел на меня. Равнодушно хмыкнул, поворачиваясь спиной.
– Носишься, как лось! – буркнул он, входя в школу.
А чего я ожидала? Что при нашей встрече ударит молния? Громыхнет гром? Разверзнутся небеса, и голос свыше пригвоздит его позором к земле?
Синицын ленивой походкой прошел к раздевалке. Нет, меня не устраивал такой расклад событий!
– Как поживают твои дружки? – Я сложила руки на груди так, чтобы было видно забинтованное предплечье. – Ни у кого ничего не отбито?
– Какие дружки? – Синицын скинул с крючков пару курток и на освободившееся место повесил свою.
– Ну, хотя бы тот, что в палисадник улетел.
– Ты о чем? – выпрямился Петька, став в полтора раза больше.
– У тебя память отшибло? – Я уже не улыбалась. Синица мог соврать, но он не артист, чтобы притворно изобразить на лице такое удивление. – Синицын, у тебя с головой все в порядке? Ты забыл вчерашнюю драку?
– Какую драку? – Петька стал медленно приближаться ко мне.
А вот этого не надо! Вчера не убили, сегодня завершат.
– На детской площадке. Меня кто-то из твоих дружков ножом порезал.
Синицын мельком глянул на мою забинтованную руку и нехорошо усмехнулся.
– Не гони, Гурьева. Если тебе нужно найти крайнего, то поищи в другом месте. Ни в какой драке
