Люди разоряли поселения искателей, избивали при встрече, а некоторых даже убивали, заставляя остальных уходить все дальше и дальше. А Вера так и не возвращалась.
Долго ли, коротко ли, но однажды прошел слух, что некий особо настойчивый искатель встретил Веру где-то на лесной поляне и больше не вернулся в обитель, обосновавшись там же, на поляне, – построил скромную халупу и остался в ней жить, питаясь дарами леса. Поговаривали, что он каким-то чудесным образом узнал некое заклинание, с помощью которого мог призывать Веру, и ему это, якобы, удавалось.
С тех пор от любопытствующих не было отбоя – со всех концов в обитель, где прежде жил счастливец, потянулся народ в надежде на чудо встречи с Верой. Искатели не преминули воспользоваться представившимся случаем – каждому входящему обещали проводника к волшебной поляне с отшельником, а может быть и встречу с самой Верой. За услугу просили недорого, а когда людской поток стал непрерывным, искатели заметно поправились, построили себе каменные дома с черепичными крышами, наняли художников, которые расписали стены снаружи и изнутри, и зажили припеваючи. Многие из приходящих, соблазнившись сытой и спокойной жизнью искателей, просились остаться, и те принимали часть из них – надо же было кому-то следить за хозяйством.
Постепенно вокруг обителей стали появляться поселения из тех, кому отказали в приеме. Но они не расставались с надеждой быть принятыми, жили под стенами обителей, всячески угождая искателям, и число их все увеличивалось и увеличивалось. Но чем больше их становилось, тем реже звучало в домах имя той, ради кого они пришли сюда.
***
…И пришли последние времена. Неистовый огонь пожирал все на своем пути, не оставляя ни малейшей надежды всякой живности, а следом за ним гигантские волны накрывали пепелища, бывшие некогда обителью для неуемных гордецов, присвоивших себе звание властителей всего сущего. Очищалась поверхность от царившей на ней мерзости, готовя бескрайние пространства для нового дня.
– Чисто, как чисто! Сохранить бы эту чистоту навеки… А в чем тогда смысл, для кого это великолепие! Как жаль, как невыносимо жаль – эти тоже так ничего и не поняли, как и все те, до них. Сколько же их было, сколько потрачено сил. Все впустую. Они сами вдруг решают, кто имеет право говорить, а кто нет. И не докричишься. Бабочку, севшую на плечо, милость высшую, прихлопывают, дух принося в жертву естеству. Тут же неуемными делаются, словно голодные псы, с цепи сорвавшиеся. Страшно смотреть.
Напридумывают знаков и тычут ими в нос соседу – вот, мол, кто тут главный. А у соседа свой знак, и он точно знает, кто главней, но сказать боится в силу своей слабости. Но раз от разу, собрав миллионы слабых, они вдруг чувствуют себя сильными и режут друг друга почем зря. Спроси, что ты защищаешь – не ответят, ибо пустыми символами ведомы. Слово потеряно, тихое, то, что внутри каждого живет. Не кричите, не призывайте, не грозите,
