потанцевать под эту песенку. По телевизору она смотрит только хорошие отечественные фильмы, которые идут после программы «Время» в 21.30. А в кинотеатрах – заграничные, тоже хорошие. Юльке не всё в этих фильмах понятно. В книгах все значительно проще. К тому же к понравившимся страницам можно возвращаться не один раз. Юлька любит смотреть кино, но лучше понимает книги.
Недавно на эстраде появился Виктор Цой, юноша с необычным азиатским лицом и умными грустными глазами. Юльке внезапно показалось, что он уже проездом побывал в ее мире, осветил все вокруг лучом своего взгляда-прожектора, спел песню и умчался дальше. Многое из того, что он выкрикивает в микрофон, звучит в унисон с ее мыслями.
А вот к песням Юрия Антонова Юлька равнодушна. Слишком они хороши. Явный перебор сахара – пять ложек на одну чашку чая. Или даже шесть. Антонов нравится почти всем ее знакомым. Как и клоун Слава Полунин со своим «любов-асисяй». Да, в этой увечной недосказанности есть сильное чувство. Мама Юльки всегда роняет слезы умиления.
Каспаров рано или поздно станет чемпионом мира по шахматам! Юлька в этом не сомневается. Он для нее чудо-человек, вознесенный над реальной жизнью. Она силится представить его в какой-нибудь житейской ситуации. Например, как он спорит с соседями из-за перегоревшей в парадном лампочки. Но – не может. Чудо-человек умеет только великолепно играть в шахматы с соперником Карповым, талантливым, но порой лицемерно улыбающимся и говорящим тонким куклячим голоском. Чудо-человек говорит мало, резко, страстно. Он будет чемпионом. Родители удивились, когда Юлька заявила об этом безапелляционно, ведь все шансы на победу были у Карпова. Шахматы для Юльки – головоломка. Она прилежно изучила правила игры, дебюты и несколько шахматных композиций, но играть по-настоящему так и не научилась. Для нее шахматные фигуры – волшебные идолы, как иконы для прабабушки. Ими можно любоваться, но играть в них – кощунство. Играть в шахматы должны избранные, к которым Юлька, увы, не принадлежит.
Понедельник. Полчаса в душном автобусе. Пересадка на изредка звякающий трамвай. На трамвае из конца в конец маршрута – больше часа в жаркой толпе пассажиров. Конечная остановка. Здесь трамвай делает большой круг, облегченно позванивая.
Две областных больницы рядом на одной улице – клиническая и психиатрическая. Внешний вид зданий величественен, но внутри все убого. Старые здания больниц – продукт неторопливого, обстоятельного дореволюционного строительства. Главный корпус психиатрической больницы высокомерно смотрит фасадом на улицу. За его спиной, как солдаты за полководцем, расположились остальные корпуса. Широкий двустворчатый рот входа. За ним – прохлада просторного коридора, похожего больше на прямоугольный зал, со стенами, давно требующими капитального ремонта.
По мрачной мраморной лестнице Юлька пришла на второй этаж к высокой филенчатой белой двери с табличкой «Отдел кадров». Негромко – смелость куда-то испарилась – постучала. За дверью оказался кабинет с двумя письменными столами, заваленными кипами старых и новых папок, стопками бумаг разной высоты.
Над
