тоном, тоном человека, который тоже умеет стоять до конца.
Молли затаила дыхание.
Спенсер, замерший, словно перед броском, тускло поблёскивает полувыдвинутый из трости клинок; и могучий бородач Дорсет, который смотрелся бы куда более уместно где-нибудь за Карн Дредом, в touloupe на плечах и с топором за опояской.
– Спокойно, спокойно, джентльмены, – вступил и хозяин Найт-холла. – Сядьте, граф, будьте так добры. Вы, маркиз, продолжайте, не стоит отвлекаться.
– Разумеется, любезный лорд Перегрин, – тотчас кивнул Дорсет. – Мисс Моллинэр? Вы можете продолжать?
Голова медленно переставала кружиться.
– Мы поставим уже знакомые вам камеры, – продолжал маркиз. – Ошибки не должно быть.
Какой ошибки? О чём он вообще говорит?
По рельсам подкатили массивные камеры полированного дерева, с начищенной бронзой; уставились буркалы объективов, сверкнули линзы.
– Третье и последнее задание, мисс Моллинэр, – объявил Дорсет. – Очень простое.
– К-какое? – хрипло спросила Молли, облизнув пересохшие губы. Смертельно хотелось пить.
– Вам хорошо удаётся управлять огнём. Что ж, расплавьте тогда вот этот небольшой предмет. – Шипение под полом. Раскрываются створки, механическая рука поднимает перед Молли короткий – в локоть – серебристый стержень.
Уходят под пол связки и пучки труб с кабелями.
– Вам понятно, что нужно сделать, мисс Моллинэр?
Молли молчала.
Что-то странное творится сейчас тут, очень странное.
– Не надо смотреть на лорда Спенсера, – несколько жёстче сказал Дорсет, перехватив её взгляд. – Здесь распоряжаются совсем другие люди, мисс. Начинайте! Ручаюсь, вам с этим не совладать. Жаропрочный сплав, используется на новейших дредноутах и потом…
Молли вскинула руку, ладонь раскрыта, пальцы сжаты.
Да, огонь ей удавался всегда, с самого начала. Ты хочешь посмотреть, надменный лорд? Смотри, как бы модные фалды не задымились!
Бей, сказал ей Спенсер.
И она ударила.
Пламя не шипело, не потрескивало – оно взревело яростным зверем, рванулось потоком, бешеным, клубящимся, плюющимся искрами. Оно рождалось из ничего, прямо над её ладонью, и сама плоть становилась сейчас белой, словно раскалённая до предела сталь.
Лица пэров утонули во внезапно сгустившемся сумраке. Струя огня охватила удерживаемый механическими пальцами серебристый стержень, пламя обвилось вокруг него, обняло, слилось с ним; превозмогая уже привычную боль, Молли гнала и гнала силу из себя, не думая, что случится, когда она иссякнет.
Она покажет им всем!..
Серебристый жезл сделался слепяще-белым. Молли казалось, что он даже вибрирует, – но плавиться он не желал.
Вольфрам, или что они туда напихали?..
Стержень теперь сиял, сиял ослепительно. Кажется, он чуть наклонился, но оплывать
