соло два раза. […] Бабушка меня страшно балует: выписывает одну книгу за другою. Недавно я кончил читать “Князя Серебряного”, а теперь уже читаю “Ивангое”[30] в которое впиваюсь не менее, чем в “Князя Серебряного”.
Ну, милая мамочка, теперь уж ты не можешь написать, что я тебе мало пишу: я тебе, кажется, все до мельчайшей подробности написал. Ах, впрочем нет: у Мурки родились дети, такие же миленькие, как и она сама; их пять, но двух пришлось выбросить в реку, потому что она может кормить только трех. По вечерам я читаю бабушке, Сезе и Лине вслух: “Ревизор”, над которым, особенно Сезя, страшно смеется. Но довольно. Братья, Кика и бабушка тебя крепко целуют, а я еще крепче целую тебя и папу в лобик, щечки, а папу еще и в усики. Сережа»14.
В Пермской мужской гимназии, в которой учился Дягилев, культурная жизнь кипела ничуть не меньше. 4 февраля 1888 года Сергей играл в школе вальс Шопена и пьесу Рубинштейна, также он исполнил несколько популярных романсов. Школьный товарищ Сергея Дягилева, тот самый, который называл дом Дягилевых «пермскими Афинами», вспоминает:
«Это был не по летам крупный, рослый мальчик, с выдающейся по размерам головой и выразительным лицом. Не по летам и несоответственно с классом он был образован и развит. Он знал о вещах, о которых мы, его сверстники и одноклассники, никакого понятия не имели: о русской и иностранной литературе, о театре, музыке. Он свободно и хорошо говорил по-французски и по-немецки, музицировал. С внешней стороны он также сильно от нас отличался. У него была изысканная, изящная внешность, что-то барственное во всей фигуре. К нему, в противоположность всем нам, необыкновенно подходило слово “барич”.
У Сережи Дягилева была милая, забавная манера, также к нему шедшая и как бы дополнявшая, дорисовывающая его изящную фигурку: при разговоре постоянно встряхивать рукой и в такт прищелкивать пальцами. Несомненно, это прищелкиванье заимствовано было у кого-то из взрослых с наклонностью к позе и картинным жестам. Изящная поза тогда уже отвечала характеру мальчика […]
В класс он приходил совершенно не подготовленным к урокам и тотчас же начинал их приготовление при участии лучших учеников. Никто в помощи ему не отказывал, а когда наступал урок и его вдруг “вызывали”, то начиналась усердная помощь “подсказываниями”, усердными знаками и т. д. Во время письменных уроков он исправно получал записочки и шпаргалки.
Благодаря этой помощи и своей ловкости, изворотливости, отчасти апломбу, из всех критических положений Сережа Дягилев выходил обыкновенно полным победителем. Нужно сказать, что и учителя ему во всем содействовали. Большинство из них являлись посетителями дома Дягилевых, пользовались там вниманием и гостеприимством любезных и просвещенных хозяев»15.
В старших классах гимназии его занятия музыкой становятся интенсивнее. Он сочиняет несколько оперных сцен на сюжет пушкинской драмы «Борис Годунов» и берет частные уроки фортепиано, впрочем, последнее его не слишком увлекает. Благодаря природной беглости пальцев он легко справляется
Имеется в виду «Айвенго» В. Скотта.
