искусстве Венеции и Падуи, хотя, конечно, оно не могло не произвести на него впечатления. До этого юный выпускник гимназии видел не так много образцов высокого искусства. Ни музея, ни какой-либо выдающейся художественной коллекции, частной или государственной, в Перми не было. Стены старого дома на Сибирской улице украшало несколько картин местных художников, у отца Дягилева была также коллекция репродукций гравюр, в том числе Рембрандта и Рафаэля16. Впрочем, значение этого факта не стоит преувеличивать – до своего приезда в Венецию Дягилев, человек, которому суждено было задать генеральную линию развития русского изобразительного искусства и стать одним из наиболее значительных его историков, почти не сталкивался с выдающимися образцами искусства.
Примерно в начале августа Дягилев приезжает в Белладжо. 6-го или 7-го числа он получает от матери письмо. Само это письмо утрачено, но его текст легко восстанавливается. В нем содержались новости, которых все ждали и боялись. Последние надежды Сережиного отца рухнули, и банкротство стало неминуемым. В ответном письме матери Дягилев пишет:
«Милая моя, как ни тяжело и ни грустно то, что ты пишешь обо всех делах, скандалах и неприятностях, все было бы еще ничего и обо всем можно было бы не так жалеть, если бы ты не писала, как все это отражается на милом, родном, единственном папе. Так хочется обнять его крепко-крепко, и уверить его, что я так сильно чувствую, так сильно люблю его и так благословляю его, чтобы […] помочь ему, милому, хорошему. Право, мама, при всем моем, как ты говоришь, эгоизме, у меня так много к нему какой-то безотчетной любви, она иногда может быть скрывается, но всегда есть и никогда не перестает быть и отражать в себе все, что он переживает»17.
Из Белладжо они на пароме переправляются в Меджиано, оттуда едут в Лугано и оказываются на озере Лаго-Маджоре. Затем на лошадях они перебираются через Симплон[42] и попадают на Женевское озеро. Остановившись в Веве, «в деревне», они оттуда ездят в Женеву. Поначалу они собираются провести в Женеве всего несколько часов, но потом принимают решение остаться на пару дней ради музыкального конкурса, в котором будет участвовать десять тысяч музыкантов. Из Женевы они через Интерлакен едут в Люцерн, где встречают Сомовых и другие русские семьи, проводившие там лето.
Прожив неделю в Люцерне, они на экипаже едут через Цюрих, Базель и Страсбург во Франкфурт. В Париж решают не заезжать. Сергей намерен ехать в Берлин через Прагу, Лейпциг и Дрезден, но в итоге братья садятся во Франкфурте на поезд в Берлин. Как пишет Философов, «ездили мы крайне скромно, в 3-ем классе, только на дальние расстояния во 2-м, ели раз в день, предпочитая хранить оставшиеся деньги на оперу»18. Берлин показался Сергею «ужасной дырой», а опера – «сверх ожидания ужасной гадостью»19.
Из Берлина через Варшаву они возвратились назад и прибыли в Петербург где-то в конце августа.
Дягилев писал мачехе, что собирается в Пермь сразу после своего возвращения, но она, скорее всего, посоветовала ему задержаться на какое-то время в
Симплон – высокогорный перевал в Альпах, соединяющий населенные пункты в Швейцарии и Италии.
