пустыня Алнаара, которую торговые караваны на пути в эту восточную страну пересекают, небезопасна. И не хищных зверей, не львов да пустынных волков опасаются купцы. Большую часть времени приходится идти по землям племени тайфет, а за ним издревле дурная слава тянется. Народ чёрных колдунов. Боятся путники встреч с ночными духами, с вернувшимися к жизни мертвецами, которых своими заклятиями тайфеты якобы к жизни пробуждают. Вот и нанимают купцы в охрану не только таких дюжих молодцов, которые стреляют хорошо да кулаками махать горазды, но и сумеречных охотников. А им, охотникам, видунам то есть, от этого выгода одна: торговцы платят хорошо. Порадоваться можно, что веками это суеверие о племени тайфет живёт. Откуда взялось оно?.. Да кто ж его ведает. Ну, может, и было что-то когда-то. Совпало так, что несколько караванов подряд натолкнулись в землях тайфет на особо кровожадного упыря или зверя-оборотня. И пошла молва бродить через расстояния, через века. Но кому, как не видунам, знать: не чаще в тайфетском краю такие вот случаи, такие столкновения, чем в любом другом. В больших-то городах что тут, на западе, что на востоке, пожалуй, побольше свободных ларвов появляется, чем возле тайфетских деревень, далеко одна от другой разбросанных. Но молва – она молва и есть. Верят ей.
Пока Ярла в девчонках ходила, не уезжал отец так далеко. По окрестным-то селениям, конечно, приходилось ездить: в одном городе, да ещё в таком небольшом, как родной Ярлин Фейрен, не часто сумеречному охотнику дело находится. Отсутствовал, бывало, Ольмар дня три, пять, случалось, и целую неделю, по всему Илленийскому княжеству путешествовал. Ярла со старой своей нянькой Ниланой оставалась. Но надолго не покидал их в то время отец.
После, как минуло Ярле пятнадцать лет, стал Ольмар брать дочь в поездки по Иллении с собой. Надо же ей опыта набираться. На всю жизнь осталось с Ярлой воспоминание, как на одной такой их общей охоте сказал отец: «Сегодня ты стрелять будешь». В первый раз сказал.
У опушки Оленьего леса дело было. Оборотный зверь, в деревне Верхний Райл объявившийся, днями скрывался в чаще. Эту его повадку отец с дочерью угадали. Устроили засаду с вечера: ждать, когда оборотень под покровом ночи к деревне пойдёт. Вот тут-то и объявил Ольмар дочери: мол, будешь стрелять.
Ярла в грязь лицом не ударить постаралась, волнения не показать. В их деле самообладание нужно. А потеряешь его – пиши пропало: не только работу не сделаешь, сам ларву в лапы попадёшь.
И вот, дожидаются они появления зверя – у Ярлы сердце так и стучит. А вдруг окольной дорогой пойдёт? Вдруг про них, охотников, догадался? Вдруг промахнётся она? Вот это, последнее, хуже всего. Стыдно потому что. Отец, конечно, тут же сам по цели выстрелит, но про себя-то подумает: вот дурёха, чему только учил!.. А темно-то как… луна из-за туч смутным намёком на проблеск виднеется. Ничего-то при таком свете не разглядишь. Промчится зверь мимо чёрной тенью, и был таков. Не избежать промашки.
Помчался. Ярла вся в зрение обратилась, впилась взглядом
