а ты не идешь. Замерзла вот. Они сказали, что ты – психованная, придурошная и припадочная… что тебя в дурку сдать надо или в школу для дебилов…
– Самих их в дурку… для дебилов. – Грязь не отчищалась, только больше размазывалась, покрывая немногие относительно чистые участки ткани скользкой пленкой глины.
– Сказали, что ночью нормальный человек на кладбище не попрется, – продолжала жаловаться Анжелка, она дрожала, то ли от холода, то ли от страха, и даже жалко ее стало. – И что я, наверное, такая же, как ты.
– Не такая.
– И я им так. А В-Витька, о-он д-доказать потребовал.
– Чего он потребовал? – Юлька даже про боль в руке забыла. Вот придурок, урод чертов, ну все, ему кабздец полный, завтра же зубы из-под парты выметать будет, и наплевать, кто у него там в родителях.
– Д-доказать. П-полез ц-целоваться и лапать, и Кузя с ним… и Тихон тоже. Я… я кричать н-начала…
Юлька вдохнула поглубже, успокаиваясь, правда, не больно-то вышло.
Дауны. Твари безмозглые, что Витек, что дружбаны его – Кузьминичев с Тихомириным.
– А В-Валька сказала, чтоб отпустили, что я малолетка и предкам нажалуюсь… а мне, чтоб убиралась.
– И ты убралась?
Анжелка кивнула, скривилась и снова заплакала. Вот же…
– Ну, не реви, – утешать как-то не получалось, не умела Юлька утешать. – Я им завтра челюсть сверну. Всем троим. Или отобью чего-нибудь, или… или порчу наведу. Хочешь?
– Д-давай домой пойдем? М-мама волнуется.
Ижицын С.Д. Дневник
В моем доме погибла девушка, горничная, кажется, ее звали Маланьей. До чего неуместная, нелепая смерть – упасть с лестницы. Полиция утверждает, что девушка пребывала в интересном положении, что вкупе с незамужним ее статусом придает ситуации определенную пикантность.
Снова ложь и снова слухи. Надеюсь, до Натальи они не дойдут, мне кажется, в последнее время она изменилась ко мне, стала не то чтобы мягче, скорее уж задумчивей, мечтательнее. Считаю это добрым знаком, хотя и понимаю, что выходит она за меня по велению матери.
Пусть так. Пусть хотя бы даст мне шанс, я постараюсь заслужить ее любовь.
И все же эта смерть несколько беспокоит. Не хотелось бы привлекать внимание к дому, который и без того вызывает чересчур уж много интересу. Пожалуй, мысль строить по собственному плану оказалась неудачною.
Василиса
Обеденный зал вобрал в себя все оттенки серого – от легкой жемчужной дымки свежеоштукатуренных стен до резкой графитовой черноты под высоким сводчатым потолком.
– Боже мой! – Динка взяла меня под руку. – Только не говори, что ужинать мы будем тут! Мрак.
Мрак, тьма, ночь, загадка, тайна, готика… Не удержавшись, я провела рукой по стене. Холодная и сухая, неровная и нарочито состаренная.
– Декоративная штукатурка, – сказал Евгений, заметив мой интерес. – Прошу к столу.
