сделала шаг в сторону кареты, однако граф загородил ей дорогу:
– Не смей двигаться, пока я не скажу! Так, значит, это и есть тот лакей Джек? – бросил он Грею через плечо.
– Собственной персоной, – усмехнулся барон и затем спросил: – Колин, ты поедешь верхом или мы набьемся в экипаж?
– Нет, только не это! – запротестовала Синджен. – Колин замучает нас, потому что станет без конца ругаться! Хватит того, что он уже и так начал распекать меня при всех!
– Твои братья на моем месте еще бы и выдрали тебя кнутом!
– Это правда, но ведь они англичане! А ты шотландец – человек гораздо более цивилизованный!
Колин Кинросс, граф Эшбернхем, возвел глаза к небесам.
– И это длится уже почти четыре года! – громко пожаловался он. – Нет, мне не дожить до тридцати!
Синджен невозмутимо похлопала его по плечу:
– Тридцать тебе исполняется в этом году, и ты непременно получишь от меня в подарок на день рождения книгу стихов. – Она обернулась к Грею: – Колин обожает стихи. Они успокаивают ему нервы – по крайней мере когда он в нормальном состоянии. А теперь, господин барон, пора запихнуть Джек в карету, пока ты и вправду ее не уронил.
Грей обреченно вздохнул. Его жизнь была безмятежной, предсказуемой, в общем, вполне сносной, и он был всем доволен! Он сумел спасти Лили и надеялся, что укротил ее мерзавца мужа. Его любовница, Дженни, раздобыла новый рецепт супа из перепелки, восхитительного, как амброзия. Один день сменялся другим с легкостью и удобством – пока ему на голову не свалились почтенные тетушки и лакей Джек не увел Дурбана, чтобы затем обернуться проклятой девчонкой, которой приспичило заболеть.
В конце концов, поняв всю бесполезность переживаний, барон шагнул в карету и тут же, поскользнувшись на оброненной Синджен шелковой перчатке, полетел головой вперед, врезавшись в противоположную дверцу; однако каким-то чудом ему все же удалось зашвырнуть Джек на сиденье.
Девушка упала на скамью, и Грей выругался так, что Линч, его кучер, обомлел от неожиданности.
– Неплохое начало, – заметил Колин, обращаясь к хмурым небесам. Он помог Грею почиститься, усадил поровнее Джек и посадил в карету свою жену. Джек показалось, что благородный граф даже боялся вздохнуть, пока не убедился, что Синджен надежно устроилась на скамейке, а злополучная черная перчатка заботливо вложена в нежную ручку.
– Пожалуй, я лучше проедусь верхом, – сказал Колин и, отсалютовав, двинулся к конюху, державшему под уздцы великолепного арабского жеребца с белой звездочкой на лбу. Мигом взлетев в седло, граф крикнул: – Я привязал ваших лошадей к карете! Давай, Линч, трогай! До Лондона не меньше пяти часов пути!
Сидя рядом с Джек, Грей следил, чтобы она не упала, в то время как Синджен, напряженно потупившись и закусив губу, недоуменно покачивала головой. Заметив это, Грей ласково взял ее за руку.
– Что с тобой, Синджен? – спросил он, продолжая придерживать бессильно
