только одна носит тонкие сорочки и кружевные панталончики!
Чад поднялся, взял со столика очки и в задумчивости покрутил в руках.
– Все, что осталось от беглянки.
– Да ну? – удивился Уилл. – Ну, значит, под одеждой все женщины одинаковы! Хоть убей, не пойму, как можно свернуть столько волос в такой крохотный узелок. Я мог бы побиться об заклад, что по коридору убегает известная нам обоим золотая шевелюра!
Чад и сам не знал, что подумать. Неполадки со зрением или шутки мерцающего огонька лампы? У него было лишь несколько мгновений на то, чтобы разглядеть профиль беглянки, отчасти скрытый волосами. Он мог бы поклясться, что это Аманда, если бы пару минут назад, в полной темноте, не разговаривал с Мэриан.
Если бы еще он не повернулся ей вслед… но он повернулся, с лампой в руке, и свет заиграл на каскаде золотистых локонов. На беглянке была коротенькая (чуть ниже талии) воздушная сорочка и панталоны, не столько скрывавшие, сколько подчеркивавшие восхитительную округлость ягодиц и бедер и выставлявшие напоказ обольстительную нежность и белизну подколенных впадин. Точеные икры и лодыжки мелькнули, как сладкое видение, во тьме за порогом. И исчезли. Все эти прелести просто не могли принадлежать старой деве в круглых очках. Все-таки это была Аманда.
Вот почему до появления Уилла Чад сидел на кровати в полном смятении, тщетно сопоставляя факты и не находя объяснения случившемуся. Очки являлись неоспоримым доказательством тому, чего просто не могло быть. Еще чуть погодя на полу обнаружилось бесформенное платье.
Итак, в его постель по ошибке забралась старая дева, в эту ночь совсем непохожая сама на себя. Словно по мановению волшебной палочки она стала точной копией своей прекрасной сестры. Но если они в самом деле настолько похожи, как ей удается так менять свою внешность? Ведь днем она просто кикимора! При свете дня в них нет ни капли сходства… хотя, если хорошенько подумать, кое-какое сходство все-таки есть. Цвет волос и глаз, например. Мешковатая одежда отлично скрывает фигуру, а толстые очки могут изуродовать самые красивые глаза.
Чад повертел очки в руках. В жизни он не видел ничего более уродливого. Попытка глянуть через толстенные стекла заставила его содрогнуться: окружающее совершенно расплылось. Острая жалость к Мэриан заставила Чада вздохнуть. Бедняжка, должно быть, почти слепа – неудивительно, что ей пришлось обзавестись такими окулярами.
Жалость, однако, ушла так же быстро, как и нахлынула. Зрение зрением, а характер характером. Не будь очков, с тем же успехом мужчин отпугивала бы из ряда вон выходящая сварливость Мэриан. Кому нужна мегера? Да никому! Не больше, чем кикимора.
Хорошо, что она показала свою истинную суть в первый же день знакомства. Теперь между ними стена, и пусть оно так и остается. Он напомнит ей об этом на случай, если она вздумает возомнить себе что-нибудь только потому, что побывала в его постели. Возвращая очки, он будет учтив, но холоден как лед.
Надо признать, Чад с нетерпением ждал этого момента. Он надеялся хоть отчасти
