турне.
– Да брось ты, Зось, – отмахнулась она. – Я что, дура, по-твоему, простых вещей не понимаю? Поедем поездом, куда нам спешить?
Меньше всего Лера думала о такой ерунде, как комфорт; она думала совсем о другом…
Ее пугала эта поездка. Это было первое событие в Лериной жизни, перед которым она испытывала страх, лишь смутно догадываясь о причине. Конечно, в газетах вовсю писали о всевозможных ужасах, подстерегающих несчастных челноков, – и все-таки причина Лериной робости была не в тех опасностях, которые можно внятно описать в газете.
Она чувствовала, что с этим так случайно возникшим в ее жизни делом связана какая-то другая жизнь – та, которой она совсем не знала. И она не могла понять: ведь это же интересно – новая жизнь, новые люди, ведь она всегда любила радостный трепет предчувствия, связанный со всем, что ново. Почему же так сжимается сердце, когда она думает об этой нынешней новизне, почему возникает в груди такая пронизывающая пустота?
«Может, я просто стесняюсь? – размышляла Лера. – Стесняюсь становиться торгашкой? Да нет, какое там!»
Она никогда не стеснялась ни простой работы, ни простых людей. Вернее, она даже не отличала себя от людей, которых принято называть «простыми» – например, от Зоськиной мамы Любы. Лере повезло: она с детства знала людей, при которых просто невозможен был снобизм; ничего подобного не было и в ней.
Но тогда почему же?..
Лера ожидала, что известие о ее поездке вызовет шок у мамы и Кости. Насчет мамы она не ошиблась. Глаза у Надежды Сергеевны округлились, когда она узнала, что Лерочка уезжает уже через неделю – и куда, и зачем!
– Но ведь сколько людей теперь ездит, мама, – пыталась успокоить ее Лера. – Ты же сама, помнишь, носки турецкие дяде Штефану в подарок покупала на рынке?
– Но Лерочка… – Надежда Сергеевна едва не плакала. – Я ничего плохого не хочу сказать про ту женщину, что продавала носки, но ведь она… Ведь она явно не училась в МГУ. И потом, у нее на лице лежала печать такой безысходности… Совершенно ясно, почему она торговала носками – скорее всего, дети, муж-пьяница. Но ты-то почему?
– А я – потому что учусь в МГУ и дальше собираюсь учиться, – объяснила Лера. – Слава богу, каждый день на лекции ходить уже не надо, вот и останется время для забот о бренности земной. И ведь я не собираюсь всю жизнь этому посвятить – ну что ты, мам! Съезжу один раз, денег заработаю, посмотрю – даже интересно!
Лера старалась, чтобы голос ее звучал как можно более убедительно. Не хватало еще, чтобы мама поняла, что последней каплей – или, наоборот, первой? – стало ее лекарство… И она обернулась к Косте, ища поддержки:
– Ведь правда, Коть, даже интересно? Все-таки это же Константинополь, Царьград, Византия… И эмиграция первой волны, и все… Нет-нет, действительно интересно!
Она искала у Кости поддержки, но сама не поняла, почему слегка вздрогнула, получив ее.
– Наверное, ты права, Лерочка, – согласился Костя. – Я тоже думаю, что надо использовать любую
