но чувство вины не отпускало ее. Она так мало думала о маме! Не то что мало заботилась – пожалуй, делала для нее все, что могла, чего никто не смог бы для нее сделать, – но вот именно мало думала.
Душа ее была заполнена Митей, всеми едва уловимыми переливами жизни, день ее был заполнен работой – а мама жила себе и жила, и Лера только чувствовала краем сознания спокойный и тихий отсвет ее жизни. И что значили по сравнению с этим внутренним невниманием дорогие лекарства, и комфортный отдых, и американские витамины!..
И вот его не было, этого света, которого она прежде почти не замечала, – и Лера почувствовала, что темная яма зияет у нее внутри.
– Дмитрий Сергеич звонил, – встретила ее Валя. – Я ему сказала…
– Зачем, Валюша? – устало спросила Лера. – Правда, я тебя не предупредила… У него концерты, ему все равно приехать нельзя, к чему зря его беспокоить?
– Да он все равно в больницу позвонил, где ты лежала, – объяснила Валя. – Там ему и рассказали.
Больница, палата… Безнадежная череда этих унылых атрибутов так прочно вошла в последнее время в Лерину жизнь, что все это уже казалось привычным. Правда, сейчас она чувствовала себя так, как будто и не было месяца сплошного лежанья: снова все болело, тянуло и кружилось. И мальчик то испуганно бился в ней, то, наоборот, совершенно затихал.
– Валя, ты побудь пока, хорошо? – заплетающимся языком сказала Лера. – Я прилягу, я что-то устала…
Когда Митя позвонил снова, язык у нее все еще едва шевелился. Впервые в жизни Лера услышала в его голосе оправдывающиеся нотки.
– Лера, милая, я не могу приехать, – говорил Митя. – Если бы еще хотя бы три дня… Но сейчас – совершенно невозможно!
– Да и не надо, Митя, правда не надо, – тусклым голосом произнесла она. – Она все равно без сознания, зачем тебе приезжать?
Она хотела его успокоить, но голос ее не слушался.
– Прошу тебя, будь осторожнее. – Его голос дрогнул. – Ты не очень хорошо себя чувствуешь?
– Не очень, – подтвердила Лера. – Но знаешь, Мить, мальчик уже шевелится…
Он замолчал. Лера слышала в трубке его далекое дыхание.
– Я скоро приеду, – сказал наконец Митя. – Ты любимая моя, я скоро приеду.
Несмотря на усталость, Лера не могла уснуть всю ночь. Она думала о маме, и воспоминания детства чередой проплывали перед нею – такие ясные, как будто они не были отделены годами.
Всегда, с самого детства, мама казалась ей робкой, нуждающейся в защите – да, пожалуй, так оно и было. Надежда Сергеевна всегда и во всем слушалась свою Лерочку, даже когда дочке было пять лет. И вместе с тем она всегда умела создавать тот незримый и надежный покров, который защищал Леру, – покров уюта, домашнего тепла и ясных, простых чувств.
Лера представила, что теперь этого покрова может не быть, – и содрогнулась.
Когда-то – она тогда только что познакомилась с Костей – ей казалось странным,
