буду петь под струнный звонпро то, что будет видеть он,
про то, что в жизни не видал, —
про Магадан.
Мой друг уехал сам собой,
с него довольно, с него довольно.
Его не будет бить конвой,
он – добровольно, он – добровольно.
А мне удел от Бога дан…
А может, тоже в Магадан
уехать с другом заодно
и лечь на дно?
Все были восхищены, удивлены и, конечно, тронуты той теплотой, что была в этих стихах, сдобренных непременной порцией доброго юмора. Мама, помнится, даже прослезилась, а Володя протянул мне автограф этой песни, где все куплеты, каждый своим цветом, были написаны фломастерами.
В начале июля 65-го я уже был в Магадане, а вскоре оказался в Анадыре в качестве собственного корреспондента газеты «Магаданский комсомолец» по Чукотскому национальному округу (Анадырь – его столица), куда пришло первое письмо Володи. Он сетовал:
«Оказывается, ты уехал почти полгода назад, а я и не заметил, как они пролетели, потому – гулял я, в кино снимался, лечился и т. д., и т. п., и пр. пр. Начну по порядку. Летом снимался в „Стряпухе“ у Эдика Кеосаяна. Играл Пчелку, и хоть Пчелка – насекомая полезная и имя самое ласковое, однако не оправдал ни того, ни другого. Запил горькую, дошло почти до скандала, даже хотели с картины уволить, но… все обошлось и с горем пополам закончил.
Съемки были под Краснодаром, в станице Красногвардейская. Там, Гарик, куркули живут, там, Васек, изобилие, есть всякая фрукта, овощь и живность, акромя мяса, зато гуси, ути, кабанчики!! ‹…›
После этого поехал в Гродно сниматься в фильме „Я родом из детства“ Минской студии. Там все хорошо, скоро поеду к ним досниматься в Ялту. Написал туда для фильма три песни. Скоро выйдет – услышишь. Играю там изуродованного героя войны, пою и играю на гитаре, пью водку, в общем – моя роль.
‹…› Но ты, Васёк, не подумай, что акромя питья – ничего не было. Играл, пел. Правда, частенько под булдой, но… все-таки. Был у Андрея Вознесенского, он читал новую поэму – пьесу для нашего театра, очень это хорошо, стихи великолепные, а сюжет такой. Под Новый год застрял лифт, а в нем люди. Пока это все не дотянуто, но интересно.
Подарил мне книжку и написал там, что очень меня любит и что страшно ему за „мою незащищенность в этом мире“. Недавно он в числе теплой компании – Слуцкий, Твардовский, Сурков, Рождественский, Ахмадулина – ну, ты, наверное, знаешь, был в Париже, приехал, выступали мы с ним в Университете. ‹…›
Наконец, после долгих боев, разрешили „Павшие и живые“. Проходит здорово. Женя Евтушенко сказал, что я гениально играю Кульчицкого, и даже написал об этом в „Культуре“ – что-то вроде, что я – Маяковский, что я – Уитмен и еще как-то про ребра, про руки, словом – хорошо написал».
В письме Володя рассказал о своем педагоге – Синявском Андрее Донатовиче:
«Уже 4 месяца, как разговорами о нем живет вся Москва и вся заграница. Это – событие № 1. Дело в том, что его арестовал КГБ за то якобы, что он печатал за границей всякие произведения. Там – за рубежом вот уже несколько лет печатаются худ. литература, статьи и т. д. и т. п.
