которую впоследствии парализовало от шеи до пяток. Уэнлесс говорил, что дело в психологии, но кто, твою мать, знал наверняка? Чего уж там, славно они поработали в тот день.
– Местный топтун берет с собой жену, – продолжал Норвилл. – Она как бы ищет свою внучку. Ее сын сбежал с девочкой. Скандальный развод и все такое. Она не хочет ставить в известность полицию, пока не останется другого выхода, но боится, что ее сын свихнулся. Если она все разыграет правильно, ни один ночной портье не откажется сообщить ей, что искомая парочка остановилась у него.
– Если она все разыграет правильно, – подчеркнул Оу-Джей. – Никогда не знаешь, чего ждать от этих внештатников.
– Мы направляемся к ближайшему въезду на трассу, так? – спросил Джон.
– Так, – кивнул Норвилл. – Будем там через три-четыре минуты.
– Им хватило времени, чтобы добраться туда?
– Хватило, если они рвали когти. Может, удастся взять их голосующими на выезде. А может, они срезали путь и спустились вниз на аварийную полосу. В любом случае, поедем по трассе, пока на них не наткнемся.
– Куда направляешься, дружище? Запрыгивай, – ввернул Оранжад и рассмеялся. Из плечевой кобуры под левой рукой торчала рукоятка «магнума» 357-го калибра. Оу-Джей называл его Кусакой.
– Если они уже поймали попутку, мы в полном дерьме, Норв, – заметил Джон.
Норвилл пожал плечами.
– Время играет нам на руку. Сейчас четверть второго. Машин мало. И что подумает мистер Бизнесмен, увидев голосующего здоровяка с маленькой девочкой?
– Подумает, что случилась беда, – ответил Джон.
– И нас это очень даже устроит.
Оранжад вновь рассмеялся. Впереди в темноте замерцал светофор, отмечающий съезд на Северную трассу. Оу-Джей взялся за отделанную ореховым деревом рукоятку Кусаки. На всякий случай.
19
Фургон проехал мимо, обдав их волной холодного воздуха… потом ярко вспыхнули тормозные фонари, фургон свернул на аварийную полосу и остановился в пятидесяти ярдах.
– Слава Богу, – выдохнул Энди. – Говорить буду я, Чарли.
– Хорошо, папуля, – равнодушным голосом ответила она. Под ее глазами вновь темнели мешки. Водитель фургона сдал назад, когда они зашагали к нему. Голова Энди словно превратилась в медленно раздувающийся свинцовый шар.
Борт фургона украшала сценка из «Тысячи и одной ночи»: халифы, девы под полупрозрачными накидками, ковер-самолет. Ковер, несомненно, красный, в свете натриевых фонарей обрел темно-бордовый цвет подсыхающей крови.
Энди открыл пассажирскую дверцу кабины и помог Чарли забраться на сиденье. Последовал за ней.
– Спасибо, мистер, – поблагодарил он водителя. – Спасли нам жизнь.
– Всегда рад помочь, – ответил водитель. – Привет, маленькая незнакомка.
– Привет, – тихо ответила
