, – донесся до него из глубины комнаты голос отца, маркиза Хэйвуда. – Старая дева из Одинокого дома умерла.
Какой-то предмет – книга? – громко ударился обо что-то.
– Кровь Господня! И теперь бедному Маркусу придется выбирать новую старую деву. О, как же я ненавижу Изабеллу Дорринг! Надеюсь, она горит в аду.
Нэйт ахнул. Его мама никогда так не выражалась.
Родители, наверное, что-то услышали, поскольку дверь распахнулась.
– Нэйт! Что это ты здесь прячешься? – спросил отец.
– Я… папа, я забыл в библиотеке книгу.
Нэйт сглотнул. Кузен Маркус жил с ними, поскольку его отец умер из-за проклятия Изабеллы Дорринг.
– С Маркусом все хорошо? – спросил мальчик.
Маркиз улыбнулся, ободряюще приобнимая его за плечо.
– Конечно хорошо. Ему всего лишь придется отправиться в Ловз Бридж и выбрать новую старую деву для Одинокого дома.
Нэйту не понравилась эта новость. Его мать слишком часто рассказывала о том, как отец Маркуса и все герцоги Харты, начиная с третьего, умирали до рождения наследника, из-за того что Изабелла Дорринг прокляла их род. Нэйт представлял Изабеллу злобным старым призраком, обитающим в Одиноком доме.
– А можно мне тоже поехать? – Нэйт был на две недели старше Маркуса. И привык присматривать за кузеном.
Улыбка отца стала шире.
– Это было бы замечательно, Нэйт. Уверен, с тобой Маркусу будет веселее. – Он взглянул на жену и добавил с фальшивым энтузиазмом: – Можем даже устроить семейный выезд.
Маркиза нахмурилась и покачала головой.
– Нет… Я хотела бы поехать с вами. Вы знаете, что хотела бы. Но я не выношу это проклятое место. – Она подошла к сыну и обняла его. – Береги Маркуса ради меня, Нэйти.
Мама всегда говорила эти слова. И Нэйт ответил ей как всегда:
– Конечно, мама.
Замок Хэйвуд, 1808 год (одиннадцать лет спустя)
Нэйт сидел у постели матери, и ему на сердце давила тяжесть. Месяц назад умер отец, а теперь он боялся, что вот-вот потеряет и мать. Казалось, она утратила желание жить – в мире, где больше не было ее Филиппа. И все же Нэйт не думал, что она угаснет так быстро. Еще вчера она была в порядке – печальна, и все же в порядке. Но этим утром…
Мама была очень бледна и словно уменьшилась в размерах. Последний час с тех пор, как горничная позвала Нэйта к ее постели, маркиза то и дело теряла сознание.
Нэйт нахмурился. Маркус тоже хотел бы быть здесь. Нэйт отправил весть в Лондон, но кузен едва ли успеет вовремя. Мама так тяжело дышала…
Ее глаза распахнулись.
– Джеральд, – просипела она, перепутав сына со своим давно покойным братом.
– Это Нэйт, мам. – Он склонился ближе, чтобы она смогла рассмотреть его лицо. – Хочешь выпить воды?
– Нэйт! – Мать схватила его за руку, не отвечая на вопрос. – Нэйт… – Она сглотнула. – Береги Маркуса.
Он погладил ее пальцы, чтобы успокоить, и подавил невольное раздражение от того, что в последние минуты жизни мама говорит о кузене, а не о нем.
– Буду, мама. Ты же знаешь, что буду.
– Я не смогла… – У нее перехватывало дыхание. – Я не сумела сберечь Джеральда.
Она слишком разволновалась. Нужно было ее успокоить, но как? Нэйт ненавидел чувствовать себя беспомощным.
– Все хорошо, мама.
Но она продолжала, словно не услышав его:
– Не будь я такой эгоисткой… не выйди я замуж за Филиппа…
– Но ты любила отца.
Нэйт никогда в этом не сомневался. Родители его друзей лгали, изменяли друг другу, но его родители – никогда. Их взаимная преданность была в его жизни такой же константой, как и ежеутренний восход.
Маркиза недовольно пошевелила головой, лежащей на подушке.
– Да, но Филипп мог жениться на ком угодно. А у Джеральда была только я. – Пальцы матери сжались, ногти впились в кожу Нэйта. – Береги Маркуса ради меня, Нэйти.
– Конечно, мама. – От многочисленных повторов эти слова прозвучали автоматически.
– Проклятие… будет набирать силу. Когда Маркусу исполнится тридцать, ты должен очень внимательно за ним следить.
Она попыталась сесть.
Нэйт мягко заставил ее снова опуститься на подушки.
– Возможно, Маркус сумеет полюбить, – сказал он,
