над ним насмехались другие работники, стуча в сковородки. Это было ужасно. Люди, испытывающие нехватку денег на жизнь, вызывали у Анны жалость. Девушка очень надеялась, что эти проблемы не повлияют на предприятие дяди.
Тоска по родине особенно остро напоминала о себе ночью, когда двери в дом запирались и все домочадцы засыпали, однако звуки ночного города проникали через плохо подогнанные ставни окон в ее спальне. Лай собак, пьяные крики и визг женщин, которых Уильям называл «жрицами ночи», мешали Анне спать.
Девушка надеялась со временем привыкнуть к этому новому странному миру, но пока что часами лежала без сна, думая о Суффолке. Конечно, она очень скучала по матери. Анна вспоминала ее дорогое лицо, тонкие волосы, слегка отрешенный взгляд, спокойный, нежный голос. Мать научила ее рисовать и ценить все живое, разбираться в цветах, обрабатывать грядки, шить и печь. Все эти навыки девушка высоко ценила как драгоценное наследство, оставшееся от матери.
Анна скучала по природе – по морю с его переменчивым настроением и песчаным пляжем, по шелесту камыша на пустошах и мелких озерах, где часто можно слышать крики болотных птиц, полям, поросшим вереском, желтым ракитником, розовым шиповником и кипрейником.
Анне не хватало друзей из деревни, сестры, их собаки Шмеля, уроков рисования с мисс Дэниелс и особенно – отца.
Когда она немного подросла, Теодор начал рассказывать дочери о своей работе, жалуясь на запросы эксцентричных, своенравных членов паствы и требования, присылаемые от епископа. Он брал ее на встречи со счетоводом, где обсуждались финансы семьи, и с адвокатом, где рассматривались юридические вопросы, касающиеся церкви. Время от времени отец приглашал Анну на собрания паствы, когда собирался обсуждать какой-нибудь неоднозначный вопрос.
– Я могу доверять лишь тебе, дорогая, и ты мне нужна, хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами, тем самым помогая мне принять верные решения, – говорил он не раз.
Поэтому она смотрела и слушала, узнавая, как можно выиграть в споре, когда твой оппонент даже не подозревает, что проиграл; как вернуть обсуждение в нужное русло, не задев ничьих чувств; как разобраться в основах бухгалтерского дела и юриспруденции.
Когда у Теодора было плохое настроение, он признавался, что его вера пошатнулась во время затяжной болезни жены. Он спорил с дочерью о том, стоит ли продолжать молиться, если твоя вера не тверда. В лучшие времена они до поздней ночи обсуждали литературу, местную и национальную политику, философию, новые невероятные открытия науки и техники. Хотя сам он, в отличие от жены, не был склонен к наукам, Теодор поддерживал желание Анны учиться, оплачивая ее уроки, которые давала одна пожилая леди, ставшая местной знаменитостью из-за своей книги об иллюстрациях.
Анне не хватало личного пространства. В доме священника постоянно бывало много гостей, но она всегда находила спокойный уголок, где могла посвятить время себе. Здесь же единственным подобным местом
