и всматривалась в лицо «гостя», перебирая в уме всех знакомых, имеющих детей подросткового возраста.
«Да нет, не может быть!» – вдруг осенило меня. – Дина, это ты?! – закричала я, все еще не веря своим глазам.
– Нет, блин, Дед Мороз с косичками, – раздался возмущенный голос из-за двери. – Снегурочка с усами, – не унимался он.
– Динка!!! – радостно воскликнула я и, отворив дверь, бросилась обнимать изрядно продрогшую подругу. – Я думала ты в Италии, а ты…
– Позже расскажу… Я уж… грешным делом… представила, как в новогоднюю ночь упаду здесь… прямо перед дверью… на родине… смертью храбрых, – бубнила обиженная Динка, целуя меня в обе щеки трясущимися ледяными губами. – Принимай багаж… дай чая… самого горячего… замерзла до жути.
Я взяла огромный пакет и сунула его Вите. Затем сняла с Динкиного плеча коричневую кожаную сумку и передала Жанне, сама же, схватившись за лямку, затащила в коридор потрепанный синий рюкзак.
Динка, быстрая в движениях, рывком сняла шапку, моментально расстегнула молнию на яркой мальчишеской курточке, которую со злостью буквально содрала с себя, и сбросила с ног великоватые, изрядно поношенные кроссовки. Дальше мы едва успевали следить за ее движениями. Став на колени, она разостлала на полу курточку, швырнула на нее шапку, свитер, кроссовки, затем, завязав ее узлом, решительно поднялась с пола и, широко распахнув входную дверь, вышвырнула узел со всем его содержимым на лестничную площадку, процедив сквозь зубы:
– Прощай, Италия! Прощай, Антонио!
Мы с девчонками молча наблюдала за гостьей. Мне трудно сказать, как долго длилась бы пауза, если бы Жанна, поправив оборки на супермодном платье, вдруг не сообщила:
– Девочки, а до Нового года осталось всего десять минут. Вы готовы?
– Нет! – крикнула Динка, которая осталась в футболке с длинным рукавом какого-то непонятного грязно-серого цвета и джинсах сэкондхэндовского вида. – Я не готова, дайте мне какую-нибудь приличную одежду. Так хочется быстрее избавиться от этого тряпья.
Прежде чем я успела открыть рот, Витка схватила Динку за руку и почти втолкнула ее в мою спальню, закрыв за собой дверь.
В течение пяти минут из комнаты не доносилось ни одного звука. Но вот, наконец, отворилась дверь, и… на пороге возникла красавица, в которой вряд ли кто-нибудь мог узнать грязного подростка.
Мы с Динкой выросли в одном дворе старого четырехэтажного дома. Он находился в заводском районе города буквально в нескольких шагах от парка с жасминовыми и сиреневыми рощами, с беседками, увитыми диким виноградом, скрывающим лавочки, на которых любили уединяться влюбленные. А огромный развесистый тополь в центре парка, под которым каждое воскресенье играл духовой оркестр, снится мне до сих пор. После седьмого класса наши пути разошлись. Мои родители получили квартиру в другом районе города, а Динка с семьей переехала к бабушке в Крым. Я гостила у подруги два раза:
