эстетических вкусов Красных. Большой простор (что было вполне ожидаемо), ни единого растения – лишь иные скальные текстуры: грубые стены, еще более грубые потолки, контрастирующие с отполированным базальтовым полом и блестящими окнами с видами на каньоны.
Они подошли к галерее, похожей на естественную пещеру и чуть ли не такой же ровной, как евклидовы прямые лежащего ниже каньона. Задняя стена была украшена мозаикой из кусочков цветного камня, отполированных и выложенных вплотную друг к другу, и образовала абстрактные узоры, в которых, казалось, можно было увидеть что-то реалистичное, если как следует к ним приглядеться. Пол устроен из каменного паркета – оникса, алебастра, серпентина и кровавой яшмы. А галерея все тянулась – крупная, пыльная, – целый комплекс, который, судя по всему, не использовался по назначению. Красные предпочитали свои марсоходы, а места вроде этого, очевидно, рассматривали лишь как досадную необходимость. Скрытое убежище с заставленными окнами, мимо которого посторонний мог запросто пройти и ничего не заметить. И Сакс чувствовал, что они желали не только ускользнуть от внимания ВП ООН, но и стать ненавязчивыми для самой планеты, врасти в нее.
Казалось, это и пыталась проделать Энн, занимавшая каменное сиденье у окна. Сакс резко остановился: запутавшись в мыслях, он чуть не налетел на нее, точно безрассудный путешественник, наткнувшийся на неожиданное укрытие. За окном виднелся кусок скалы, и она разглядывала этот интересный для нее камень. Сакс внимательно ее рассмотрел. Вид у нее был нездоровый. Это становилось понятно сразу, но чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее это его тревожило. Когда-то она сказала ему, что перестала проходить процедуру омоложения. С тех пор прошло несколько лет. А в годы революции она горела, будто была пламенем. Теперь же, когда восстание Красных подавлено, – обратилась в пепел. Серая плоть. Выглядело это ужасно. Ей было около ста пятидесяти лет, как и всем выжившим из первой сотни, а без лечения… ее ждала скорая смерть.
Что ж, строго говоря, с точки зрения физиологии ей было лет семьдесят или около того – смотря когда она проходила лечение в последний раз. Так что всё не так уж плохо. Питер, наверное, знал точнее, какое у нее состояние. Но Сакс слышал, что чем больше времени проходит между приемами, тем больше вскрывается проблем. И в этом была логика. Требовалось лишь оставаться предусмотрительным.
Но сказать ей об этом он не мог. И вообще, ему было трудно думать о том, что он мог ей сказать.
Наконец она подняла взгляд. Узнав его, вздрогнула и приподняла губу, словно загнанный зверь. Затем отвернулась, лицо ее выглядело мрачным и как будто каменным. От нее не исходило ни гнева, ни надежды.
– Я хотел показать тебе кое-что на Тирренском массиве, – запинаясь, проговорил он.
Она поднялась, будто статуя, сдвинувшаяся с места, и вышла из комнаты.
Сакс, чувствуя, как его суставы трещат с псевдоартритической болью, что так часто сопровождала его
