живота, органом речи и снова погрузился в вязкое безмолвие.
У нас с тобой… Откуда я знаю, может, он и не так уж и хорошо предохранялся?
Она что-то обдумывала, глядя в пол. Внезапно выдернула изо рта сигарету, грубо, по-мужски вдавила ее в пепельницу. Правый кулак был теперь крепко зажат в левой ладони. Подняла лицо и взглянула на меня в упор через зеркало.
– Значит, ты хочешь, чтобы я подробно рассказала? Тебе нужно знать, в какой именно позе с ним лежала тогда? И показать тоже? – Она впихивала в свои слова гораздо больше злости, чем они могли вместить. Скорость, с которой она их выстреливала, должна была подчеркнуть неотвратимость того, что сейчас произойдет. Выгнула дугой бедра. По направлению ко мне. Она умеет быть жесткой. – Порнографический фильм желаешь посмотреть? Со своей женой в главной роли?! Как ее…
Стремительно расширявшиеся отверстия выдавливали радужные оболочки из глаз. Темный свет, исходивший из них, становился все более плотным. Обхватила голову обеими руками. Лицо сузилось книзу, изогнулось, как у кричащей женщины Мунка, и стекает в гофрированную шею. Бесформенный кусок темноты торчит из полуоткрытого рта. Но я почему-то был уверен, что она полностью сейчас контролирует себя. Сведенный от злости взгляд мощным рикошетом отразился от зеркала – поверхность его при этом покрылась трещинами – и столкнулся с моим ограненным роговыми очками взглядом. Угол падения был равен углу отражения. Ни один не хотел отступать. Произошло короткое замыкание. Высоковольтный разряд ненависти повис между нами. С тихим треском сыпались на пол снопы искр. Я почувствовал, как от скопившегося вокруг электричества у меня начинают подниматься волосы.
На бесконечную секунду я снова перестал понимать, что она говорит. Перестал понимать, зачем она говорит. Понимал лишь выражение ее лица.
– Или ты подозреваешь, что и дочь не от тебя?! – Новая, особенно черная, страшная тишина заполняла теперь глубокие зазоры между ее словами.
– Ну скажи, скажи, почему это невозможно! Поклянись хотя бы! – взвизгнула ей в ответ моя раздавленная душа, будто дворняга, которую переехал грузовик. – Чтобы я не смог не поверить!
«Не от тебя. Не от тебя», – повторил я самому себе и с резким хрипом втянул густой воздух. И словно дернуло током от дикой боли, сверкнувшей в виске. «Н…е…о…т… т…е…б…я…» – колченогая, страшная фраза от повторения рассыпалась на бессмысленные, неотличимые буквы. Квадратные буквы, пересыпанные мелкими точками.
– А ДНК-тест на отцовство ей не хочешь устроить?!. – Даже больше, чем ее слова, меня потрясло, как они прозвучали. Их совершенно неожиданный, хрипящий тембр раненого животного. – Я знала, что когда-нибудь так скажешь… Ты ведь меня же в чем угодно подозревать готов… Ты один! Ты один виноват! Никогда тебе не прощу! – Тень ее вдруг резко удлинилась. Два восклицательных знака зажглись светящимися, стекающими каплями во влажных зрачках. По одному в каждом.
