и бутылочку воды «Эвиан».
– Минуту.
Последний клиент. Последняя рабочая смена. И через пару дней – прощай, Нью-Йорк.
Она протянула напитки девушке, начинающей бизнес-леди, судя по всему. Та взяла поднос и направилась к столику, даже не поблагодарив.
Когда Жюльет встречала подобных в кафе или на улицах, она смотрела на них с любопытством и небольшой завистью. Ну куда ей соперничать с такими утонченными и изящными женщинами, которые будто сошли с обложки журнала мод и знают все на свете?
«У них есть все, чего нет у меня, – думала она. – Безупречные, спортивные, уверенные в себе… Они знают себе цену, полны решимости, они умеют вести игру…»
А самое главное – они финансово независимы. Иначе говоря, у них есть хорошая работа и, естественно, приличный доход.
Она переоделась, сняла униформу официантки и вернулась в зал. Ей было немного грустно оттого, что никто из подружек не пожелал ей good luck[4] перед расставанием.
Она сделала знак рукой в сторону кассы, чтобы ее обслужили, но никто не обратил на нее внимания. Ей опять показалось, что она невидимка.
Она встала и пошла к выходу через длинный зал в последний раз. Она уже взялась за ручку двери, чтобы уйти, как вдруг чей-то голос окликнул ее по-французски:
– Мадмуазель!
Жюльет подняла взгляд на мужчину с аккуратной бородкой, который занял столик у окна, недалеко от входа. Этот человек не был молод, и все выдавало в нем властную натуру. Широкие плечи и крепкий торс придавали ему солидности, так что вся мебель в кафе казалась рядом с ним просто игрушечной. Жюльет узнала его. Этот клиент заходил сюда время от времени, как правило, поздним вечером. Несколько раз, когда главного менеджера не было на месте, она позволяла ему привести с собой в зал собаку, крупного черного дога, откликавшегося на странную кличку Кюжо.
– Я специально пришел, чтобы попрощаться с вами, Жюльет. Кажется, вы собираетесь вернуться во Францию.
– Откуда вы знаете?
– Слышал… – ушел он от ответа.
Этот мужчина вызывал у нее доверие и в то же время немного пугал ее. Странное чувство.
– Я позволил себе заказать вам горячего сидра, – сказал он, кивком головы указав на кружку на столике.
Жюльет застыла в нерешительности, так как никогда раньше не разговаривала подолгу с этим человеком, а он вел себя так, как будто хорошо ее знал. Девушка чувствовала себя перед ним как открытая книга.
– Ну, присядьте на пару минут, – настаивал он.
Она колебалась, но все-таки осмелилась взглянуть ему в глаза. В них не было ни злого умысла, ни заигрывания – только безграничная усталость и душевная теплота. А еще отблеск какого-то внутреннего огня.
В конце концов она решилась присесть за столик напротив него, на самый краешек стула, и отпила глоток сидра.
Мужчина знал, что характер у молодой француженки легкий и жизнерадостный, но под этой маской она скрывает хрупкую и ранимую душу.
Ему бы не хотелось тревожить ее понапрасну,
Удачи (
