кивнул ему:
– Подойди ко мне, племянник.
Джабраил засеменил, продолжая глядеть обожающими глазами на своего кумира.
По дороге его перехватили двое охранников, обшарив быстро и сноровисто с ног до головы. Это было против обычаев, но зато вполне обоснованно. Бойся всех, даже родных.
Президент взял его за плечи, посмотрел внимательно в глаза, улыбнулся широко и благодушно.
– Рад, брат мой. Рад. Ты был в дальних краях и стал мудр не по годам, как говорят твои родные…
– Это только знания, – произнес неживым голосом Джабраил. – Истинную мудрость дают страдания и их преодоление…
Президент нахмурился. Что-то не понравилось ему в этих словах, но что – понять он не мог.
Джабраил неожиданно сделал порывистое движение и обнял его.
Адам резко отстранился, в его глазах вспыхнули удивление и вместе с тем испуг. Он хотел что-то сказать.
И не сказал.
За всех сказала стограммовая пластиковая взрывчатка нового поколения, которую не унюхает собака и не определит детектор. Он была впаяна в пояс Джабраила.
Выпускник медресе в Саудовской Аравии Джабраил Тайсумов умер счастливым. Он совершил то, на что его толкал сам Пророк…
В этот краткий миг история Кавказа, будто кто-то перекинул стрелку, заложила вираж и устремилась по другим рельсам…
Глава 2
Бар «Молоток» был замызган, неуютен и никак не относился к числу престижных заведений. Единственное его достоинство для двух посетителей, перешагнувших порог, было в том, что располагался недалеко от гостиницы, где они жили. И цены вполне демократичные. А пиво, оно и есть пиво. «Балтика» третий номер что в пятизвездочном отеле «Националь», что в баре на окраине Верхнелуганска одинаковое…
Убранство заведения было декорировано под русскую избу: бревна, лавки, лапти и хомуты на стене – и все в том же незатейливом стиле. Задумка, может, была и неплохая, но со временем она стала больше напоминать не избу крепкого зажиточного хозяина, а халупу, где селилась безлошадная пьяная босота – все покарябано, ободрано, на лавках ножами вырезаны женские имена и емкие матерные слова. Здоровенный, без особой тщательности выбритый бармен, облаченный в грязновато-серую русскую рубаху с блекло-красными узорами, двигался с грациозностью ленивого гиппопотама.
Народу было немало, но свободные столы имелись.
– Стремно здесь как-то, – Бизон опасливо оглядывал зал, тут и там натыкаясь на недружелюбные, слегка дебильные взгляды завсегдатаев. Так смотрели аборигены на великого путешественника Кука, решая, слопать его со специями или и так сойдет.
– Да ладно тебе, друг дней моих суровых, – отмахнулся Цыган. – Не нагнетай.
– Публика тут…
– Обычная шушера. Их как грязи везде…. И вообще, ближе к народу надо быть, – с этими словами
