а не убрали. Понимаете разницу, Петр Алексеевич?
Проскурин понимал разницу. И словно ощутил у себя на шее затягивающуюся петлю.
– А насчет того, что «никогда» и «никого»… Молодец, Петр Алексеевич! Молодец! Но все в жизни когда-нибудь нужно начинать… Так что вам и карты в руки. Телефон на столе, сейчас вы позвоните в больницу, где лежит Ржавый…
– Кто? – переспросил Проскурин, пытаясь выиграть время. Он прекрасно знал по именам и прозвищам всех участников вчерашней перестрелки.
– Ржавый, – пояснил Швед. – Мой человек, раненый вчера. Вы позвоните в больницу и прикажете перевести его в ведомственный вам госпиталь…
– На каком основании? – прервал его Проскурин. – Это почти военный госпиталь…
– На основании, что Ржавый сейчас является главным свидетелем. А таких свидетелей принято убирать. И приставите к нему пару человек. Просто так, для видимости. У Ржавого заберете заявление, оно уже написано, приобщите его к делу. И натравите всех ваших мусор… простите, сотрудников, на поиски и задержание особо опасных преступников. Личность которых вы попытаетесь установить, сделав запросы в соответствующие службы… Вам все ясно? А для того, чтобы вам, Петр Алексеевич, легче разговаривалось и распоряжалось, посмотрите, пожалуйста, сюда.
Швед щелкнул пультом – на большом экране появилась картинка. Его жена и дочь, сидящие на какой-то кровати. А по бокам стояли урки. Боевики Шведа. Вооруженные. Вот ведь гниды! Сволочи!!!
– Где они? Что с ними?
– С ними пока все нормально, они живы и здоровы. Могу вас заверить, что ни один волос не упал с их головы. Пока. Чего не могу вам гарантировать в будущем, если мы не договоримся. Все в ваших руках, Петр Алексеевич!
Ненавидящим взглядом глядя на Шведа, Проскурин подошел к телефону. Набрал номер. И отдал приказы и распоряжения. Все, что требовал от него Швед.
– Петр Алексеевич! – окрикнул его, уже выходящего, Швед. Проскурин медленно обернулся. – Вы уж извините, что пришлось таким методом. Хочу иметь гарантии.
– А не боитесь, что они придут за вами?
– Боюсь. Но вы им не позволите. Потому что вы в этом очень сильно заинтересованы. А если даже и придут, то мне есть что им противопоставить. Или вы, Петр Алексеевич, думаете, я не имею гарантий на этот вариант? – Швед расхохотался.
Майор Бойцов, Николай Иванович, провел ночь в узкой и холодной камере-одиночке. Коридорный попался нормальный, да еще и растерялся немного. Бойцов, как-никак, был все-таки майором. И не простым, а майором госбезопасности. И швырять его в общую камеру, где находилось несколько человек разного сброда, было запрещено. Законом запрещено. Поэтому он и запихнул Бойцова в одиночку. И дело было даже не в соблюдении закона. Просто дорога была своя задница. Потому что завтра майоры, полковники и генералы разберутся между собой, а с него три
