на вещи. Я первоначально оценил записку Щадова так же, как и вы: это – фальшивка. Но, если вам показалось, что она – форма утечки конфиденциальной информации для высшего сталинского актива 1950–52 годов, то мне представилось, что записка составлена еще позднее – в 1956-м. Новый лидер страны Хрущев тогда стал активно обличать покойного Сталина, а отъявленные сталинисты, учитывая наличие антисемитизма в партии, попытались, я полагал, бросить тень на Хрущева, Через распространение поддельного документа: смотрите, товарищи коммунисты, какой славный план по выдворению евреев в Израиль полковник Щадов предложил Сталину. Вспомните, что Сталин начал этот план исполнять, но пришел гнусный Хрущев, и противных евреев никто и никуда из их хороших квартир уже не собирается переселять. Могла такая акция быть? Да. Могла Анна Павловна запамятовать год рождения текста за подписью Щадова? Опять-таки, да. Короче говоря, сразу по прочтению записки мне пришло в голову то же, что и вам: она – липовая.
При последних словах Евгения Петровича явно скучавший Серёга вдруг ожил:
– По уму-разуму единомыслие ваше не грех нам окропить жидкостью хмельной.
Никто не возразил. Евгений Петрович вынул из кармана пиджака с блестящими обложками блокнотик, постучал по нему двумя пальчиками, как бы указывая мне на него, и сообщил:
– Здесь у меня не номера телефонов и не адреса, а мини-конспекты книг по нашей истории сороковых-пятидесятых. Когда я эти книги просматривал, то вдруг сам же себя опроверг в оценке подлинности записки Щадова. Не хотите узнать – что меня на то подвигло?
– Хочу.
– Тогда, – открыл блокнот Евгений Петрович, – вам придется потерпеть банальности. То есть послушать, вероятно, вам известное. Итак, в конце 1946-го Сталин получил от Петра Леонидовича Капицы письмо, где академик-физик, впоследствии лауреат Нобелевской премии уверял Вождя: «Один из главных недостатков отечественной науки – недооценка своих и переоценка заграничных сил… Творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше иных, и на него можно смело положиться… Именно в России явились такие чрезвычайно крупные инженеры-электрики, как Попов (радио), Яблочков (вольтова дуга), Лодыгин (лампочка накаливания), Доливо-Добровольский (переменный ток) и другие…» Сталин в ответном письме Капице поблагодарил его за поднятую проблему, и это стало сигналом Агитпропу – в прессе началось прославление отечественных достижений с осуждением преклонения перед всем заграничным.
Пропагандистская кампания, стартовавшая по инициативе ученого с мировым именем Петра Капицы, была, безусловно, стране нужна. Не будь ее – не укрепилась бы вера наших ученых и инженеров в собственные творческие силы, и мы бы, возможно, не сделались первыми на планете в освоении мирного атома и космоса. Но Сталин в пору его переписки с Капицей был уже озабочен не только подъемом духа творцов, но и подрывом основ сотворенного им государства. И поэтому в марте 1947-го во всех министерствах и ведомствах СССР он учреждает суды чести
