было бы уехать в Швецию, нежели оставаться в России.
Свидетельства Екатерины II подтвердил саксонский дипломат Пецольд. В депеше от 12 октября 1742 г. он извещал свой двор: «Голштинский двор пренебрегает народом и оказывает явное пристрастие к Франции, которую народ считает своим злейшим и опаснейшим врагом. Молодой герцог и по настоящее время почти ни слова не говорит по-русски, и хотя его недавно стали обучать греко-российскому закону, но как к нему, так и ко всем здешним обычаям, он при всяком случае выказывает столько презрения, что с каждым днем его меньше любят».
Что касается устранения пробелов в образовании, то этот процесс по времени был более продолжительным, он закончился только в 1745 г., когда наследнику минуло 16 лет.
Воспользуемся пространным повествованием самого Якова Штелина, с немецкой педантичностью поведавшего, как протекал этот процесс.
Худ. Луи (Людовик) Каравакк Портрет императрицы Елизаветы Петровны. 1750 г.
Холст, масло. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
«Императрица, заботясь об его воспитании поручила своим посланникам при иностранных дворах прислать ей различные планы воспитания и составить несколько подобных здесь: один их них был составлен статским советником фон Гольбахом, бывшим наставником Петра II, другой профессором Штелиным; последний ей особенно понравился, потому что он specialissime соответствовал именно этому, а не иному другому принцу.
1 июня профессор был представлен молодому герцогу, как его наставник. причем императрица сказала: «Я вижу, что его высочество часто скучает и должен еще научиться многому хорошему, и потому приставляю к нему человека, который займет его полезно и приятно».
Занятия его высочества с профессором, который должен был находиться при нем все время, до и после обеда, шли сперва с охотою и успехом, молодой герцог, кроме французского, не учился ничему; он начал учиться по-французски у старшего учителя, но, имея мало упражнения, никогда не говорил хорошо на этом языке и составлял свои слова. Сама императрица удивлялась, что его ничему не учили в Голштинии.
Профессор заметил его склонности и вкус и по ним устроил первое занятие. Он прочитывал с ним книги с картинками, в особенности с изображениями крепостей, осадных и иноземных орудий, делал разные математические модели в малом виде, и на большом столе устраивал из них полные опыты. Приносил по временам старинные русские монеты и рассказывал при их объяснении древнюю русскую историю, а по медалям Петра I — новейшую историю государства.
Два раза в неделю читал ему газеты и незаметно объяснял ему основание истории европейских государств и показывал их положение на глобусе; знакомил его с планами, чертежами и проч., рассматривал план комнат герцога и всего дворца с прочими строениями, даже план Москвы вообще и Кремля в особенности и проч.
Когда
