назад, а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху». Более того, Советы – уже есть «настоящее правительство. Думать иначе – значит впадать в анархизм». Однако, «Ленин определенно отгораживался от Совета и решительно отбрасывал его целиком во враждебный лагерь», ведь «Революционно-оборонческий Совет, руководимый оппортунистами, социал-патриотами, русскими шейдемановцами, может быть только оружием буржуазии. Чтобы он служил орудием всемирной социалистической революции, его надо еще завоевать, надо из мелкобуржуазного сделать его пролетарским». По словам Суханова, «формула» Ленина «была воспринята как чисто анархистская схема», а его соображения о тактике и стратегии партии вызвали среди «генералов» большевизма «полную растерянность».
Под «генералами» Суханов понимал тех, в чьих руках оказалось кормило партийной власти в последние недели – Каменева и его соратников. Последние «долго и дружно аплодировали» вождю, но «как-то странно смотрели в одну точку или блуждали невидящими глазами», не зная как реагировать на столь неожиданный поворот событий. Сам Каменев был настолько обескуражен ленинской эскападой, что сумел ответить осаждавшему его вопросами Суханову только растерянное «Подождите, подождите!..».
На следующий день после приезда Ленина состоялось совместное заседание всех социал-демократических организаций, посвященное перспективам объединения соперничающих фракций в общую партию. Как бы ни был Ленин критически настроен по отношению к умеренным социалистам, он на это совещание явился. Более того, он не выступал категорически против объединения, как такового. Он лишь предложил в качестве его основы свою программу, заведомо неприемлемую для абсолютного большинства меньшевиков и «внефракционных социал-демократов». Он повторил основные тезисы своей ночной речи перед товарищами по партии. Но если большевики были только шокированы и обескуражены смелым полетом ленинской мысли, то Чхеидзе, Церетели, Гольдберг и другие умеренные меньшевики нашли ее вообще по ту сторону здравого смысла. «Ведь это бред – кричал с места Б. О. Богданов – это бред сумасшедшего!.. Стыдно аплодировать этой галиматье». Ему вторил Гольдберг: «Ленин ныне выставил свою кандидатуру на один трон в Европе, пустующий вот уже 30 лет: это трон Бакунина!» («Устранение полиции, армии, чиновничества» – требовал Ленин, пользуясь бакунинским оборотом «снизу доверху», говоря о будущей организации общества). Вместо того чтобы способствовать сближению различных течений русского марксизма, совещание ярко высветило непреодолимые границы между ними. Лидеры меньшевиков, игравшие в те дни первую скрипку в петроградском Совете, объявили Ленина стоящим вне социал-демократии. Таким образом, точка в объединительных усилиях была поставлена умеренными. Ленин лишь умело подвел своих оппонентов к этому.
Стоит отметить, что большевистский лидер действовал строго в рамках той логики,
