овощи. – Он недавно звонил и просил разрешения после дискотеки остаться ночевать у друга в Сан-Франциско, но я ему не разрешил. Он знает прекрасно, что ему запрещено возвращаться домой позднее часа ночи. И то я пошёл на уступки: час ночи – это поздновато. Так что в его интересах появиться дома хотя бы не позже.
– Послушай, а ты не слишком строг с сыном? Может, ему понравилась какая-нибудь девушка? А если у всех его друзей уже есть девушки? Представляешь, они останутся с ними до утра, а Майклу придётся уехать. Что он скажет ей? «Мне папа не разрешил»?
– Вера, о чём ты говоришь? Он прекрасно знает, что когда закончит школу с хорошим баллом и поступит в колледж, то сможет делать всё, что ему вздумается. Я уже не смогу его контролировать. У нас с ним есть договорённость, как он должен учиться, во сколько возвращаться домой, чем заниматься вечерами, а я за это купил ему компьютер, и ещё его ждёт машина и курсы на лицензию в конце года. Он мне многое обещал и должен держать слово.
«Если он и с женой столь принципиален и деспотичен – бедная Таня», – подумала Вера. Всё это время Юра царил на кухне. Именно царил. Он каким-то образом умудрялся занимать собой её всю, хотя площадь её была вовсе не маленькая, а сам Юра – средней комплекции. Достигался этот эффект быстрыми перемещениями из одного конца кухни в другой, вызывающими соответствующее движение воздуха, громкой речью, выдвиганием различных ящиков, открыванием дверец шкафов, выниманием продуктов из холодильника, сервировкой стола. Всё это производилось без пауз и практически одновременно. Вообще, если Юра царил на кухне, остальным лучше было уйти и заняться своими делами, в крайнем случае – сидеть в сторонке и наблюдать за ним, но ни в коем случае не пытаться поучаствовать в процессе или помочь чем-то. Это расценивалось всегда как помеха, при этом выказывалась неприязнь и раздражение в отношении нерадивого «помощника». Он всегда и всё делал сам и один.
Три года назад, когда Вера смотрела, как Юра оперировал в своём госпитале, она удивилась, что он работает без ассистентов. Даже самые сложные операции он делал в одиночку – там, где обычно работают трое. Два года назад в Петербурге, когда на операцию по принятым в России стандартам намывались трое докторов, Юра из вежливости не препятствовал, но затем, во время самой операции, либо мягко отводил руки ассистентов в сторону, либо просил «подержать что-нибудь», таким образом занимая ненужным делом услужливые, но ему мешающие руки коллег.
Юра был разносторонне талантлив, невероятно трудоспособен и энергичен. Его познания удивляли, а энергия и идеи заражали даже самого флегматичного собеседника. В прошлую встречу в Петербурге – они тогда ехали куда-то в центр города – он сказал Вере: «I have flame in my heart and fire in my hands». Он действительно «горел» каждую минуту своей жизни. От Тани Вера успела узнать, что ее муж довольно часто просыпается по ночам со словами: «Всё! Я наконец понял,
