в виде профессии, но хотя бы в виде постоянного хобби. Есть работа, дающая ей возможность вполне пристойного, не нищенского существования. Есть старинная институтская компания – сколько же она уже не виделась с девчонками: год, полтора? И есть… ну конечно же, есть еще Вадик. Нелюбимый, всегда отвергаемый в своем обожании, но верный и преданный друг. Она позвонит ему завтра, как только проснется; с ним она никогда не чувствовала себя одинокой, и, может быть, его ровная, постоянная, жертвенная нежность окажется как раз тем, что ей сейчас так необходимо.
Даша почти не отдавала себе отчета, что отчаянно ищет в своей жизни хоть какую-то опору, пытаясь удержаться в пустоте и мраке разочарования, устоять перед одиночеством. Ей казалось, что все случившееся с ней – смерть Веры Николаевны, странное наследство, таинственное бессознательное путешествие, грубая и алчная выходка Игоря, вся эта череда событий – не более чем случайное совпадение осенней депрессии с затянувшейся черной полосой невезения, мелкая прихоть насмешницы-судьбы, случайный каприз природы… Это пройдет, верила девушка, октябрь закончится вместе с надоевшей черной полосой, все отжившее умрет, как умирают и опадают больные листья, и осень отпустит Дашу на свободу. И, улыбаясь почти безмятежно, смывая с себя всю усталость и боль прошедшего вечера, Даша запела старую песенку о любви и о надежде.
Выйдя из ванной, закутанная с головой в уютную махровую простыню, она прошла в комнату и остановилась рядом с бабушкиным трюмо. Тихо и темно было вокруг, ничего не отражалось в старом, помутневшем от времени стекле, и, как напряженно ни вглядывалась Даша в зеркало, она не сумела увидеть там ни зеленой поляны, ни ярких цветников, ни чудесного дома с белыми колоннами…
Легко вздохнув, словно освобождаясь от чудовищного напряжения, девушка присела на край столешницы, чуть касаясь поверхности, и тронула рукой канделябр. Он был неожиданно теплым, как будто только что из него вынули горящие, изнывающие от жаркого воска свечи. И уже почти весело, по-дружески, Даша похлопала рукой по темному боку трюмо.
Похлопала – и замерла с поднятой рукой, непонимающе глядя на зеркало. Письмо!.. Бабушкин конверт! Где он? Не веря самой себе, она внимательно оглядела трюмо, зачем-то проверила все уголки зеркальной поверхности, потом, опустившись на корточки, заглянула под комод, пошарила рядом с тяжелыми гнутыми ножками. Все было тщетно – сиреневого конверта не было ни на зеркале, ни на полу, вообще нигде в комнате.
Даша еще раз быстро и внимательно обвела взглядом полки, письменный стол, диван – может быть, она сама переложила письмо и забыла?.. Нет, девушка хорошо помнила, как, оставив его недочитанным, она весело заткнула конвертик за угол зеркала, словно фиалку, и улыбалась ему целый вечер…
Враз обессилев, Даша уселась на диван и закрыла лицо руками. Что же с ней происходит, если она не в силах вспомнить самые простые вещи и отыскать предметы, которые сама же убрала куда-то? Что за безумие опутывает ее своей паутиной – беспамятство,
