что тебе надо бы показаться врачу на предмет твоей нервозности и галлюцинаций – это точно.
11
Анатолий еще и сам не мог понять – радоваться или нет, что Леня Охрименко согласился помочь ему в этом страшноватом и опасном деле.
Сутки назад он позвонил ему и попросил поехать вместе с ним на кладбище, чтобы разрыть могилу жены и посмотреть, пуст гроб или нет.
– Знаешь, старик, если бы я и второй раз не увидел твою Веру, я бы подумал, что ты спятил, а так… Я согласен. Мы же друзья. К тому же мне самому хочется узнать, что это за чертовщина такая. Я уж подумал, а может, правда, ее и не похоронили. Мало ли каких историй на свете не случается. А тут еще один фильм недавно посмотрел. Знаешь, я уже вроде взрослый мужик, а так не по себе было, аж волосы на голове за шевелились. Хотел даже свет везде включить, представляешь? Так что, когда едем-то? Думаю, надо взять две лопаты. Чтобы побыстрее получилось.
– Я-то думал, мы наймем кого-нибудь там, на кладбище, – вяло проговорил Концевич.
– Ты что, с ума сошел?! Это же подсудное дело! Никто не должен знать!
– А ты думаешь, если мы приедем на кладбище, то нас туда пустят? Что там нет никаких сторожей?
– Не знаю. Может, ты и прав. Но все равно, бери лопату, и я тоже возьму. На месте разберемся…
Толя оказался прав, пройти на кладбище ночью оказалось не таким уж и простым делом. Чтобы проехать до нужного участка, они заплатили какому-то парню (не то сторожу, не то рабочему, копающему могилы) довольно-таки приличную сумму. Концевич от страха чуть не поседел, когда тот спокойно так спросил: что, мол, могилу разрыть хотите, забыли чего в гробу?
Он спросил это таким обыденным тоном, словно сюда, на кладбище, каждую ночь кто-то приходит, чтобы разрыть могилу и поискать оставленную в гробу вещь…
– Да вы не бойтесь, я – могила… – широко улыбнулся, показывая пока еще крепкие, не разрушенные алкоголем зубы парень.
– В каком смысле? – Анатолий едва разжал зубы.
– В том, что никому ничего не скажу. Работа у меня такая – молчать. Делать свое дело и молчать, понимаете?
– Слушай, может, тогда и поможешь… – осторожно предложил Охрименко.
– Не вопрос… Поехали. Покажете, где и что, я только лопату возьму…
Он ушел, и Концевич, совсем бледный, со стучащими зубами, посмотрел на Леню:
– Ты представляешь, оказывается, не мы одни такие… Что же это, по нашему городу призраки ходят, двойники, и многие хотят выяснить, не зарыли ли своих близких живыми?
– Ты дурак, что ли, Толя, или только притворяешься? Думаешь, те, кто раскапывают могилы, хотят узнать, есть там покойник и тот ли? Они золото с мертвецов снимают, брильянты. Родственники, к примеру, которые что-то там не поделили. Или дюже принципиальные, которые поначалу не посмели из этических соображений снять с какой-нибудь бабульки ее фамильный перстень, а потом, спохватившись, решили, что брильянт должна принадлежать живым. Да разные истории бывают.
Вернулся
