нельзя оставлять Мэйрин наедине с Василием Дукой! – воскликнул Олдвин.
Ида ответила ему многозначительным взглядом.
– Я знаю свой долг матери, милорд, – фыркнула она. – И до тех пор, пока Мэйрин приятно его общество, я буду рядом с ними. – Она снова взглянула на Олдвина, и ее голубые глаза лукаво блеснули. – А известно ли тебе, милорд, что в Константинополе, как и в Риме, четырнадцать кварталов; и поскольку один из кварталов Рима расположен за Тибром, то один из четырнадцати кварталов Константинополя находится за Золотым Рогом, в Пере? А знаешь ли ты, милорд, что в Константинополе пятьдесят укрепленных ворот и стены длиной в тринадцать миль? И что благодаря огромным зернохранилищам и цистернам он способен выдержать любую осаду? Известно ли тебе, милорд, что большая цепь, протянутая через Золотой Рог, защищает Константинополь от нападения с моря?
Олдвин рассмеялся, а Мэйрин радостно подхватила:
– Знаешь ли ты, отец, что акведуки постоянно обеспечивают население города чистой водой и что в отличие от большинства городов Западной Европы под Константинополем тянутся трубы, выводящие из города отбросы? И в отличие от наших английских городов улицы здесь освещаются по ночам! Кроме того, действуют три общедоступные больницы, а в них работают женщины-лекари! Здесь есть пожарная бригада, а численность населения Константинополя достигла почти миллиона человек!
– Все это чудесно, – согласился Олдвин, – но я подозреваю, что принц куда больше интересуется тобой, чем всеми этими цифрами и фактами, которые он заучил, чтобы иметь возможность наслаждаться твоим обществом.
– Отец! – Щеки Мэйрин немедленно порозовели, но Ида уже была начеку.
– Откуда ты знаешь? – спросила она Олдвина. – Принц что-то говорил, милорд?
– Еще ничего, но он попросил меня о личной беседе и должен прийти сегодня. – Олдвин Этельсберн взглянул на дочь. – Ну, Мэйрин, что ты скажешь? Если он попросит твоей руки, ты выйдешь замуж за принца Василия? Ты сможешь быть счастливой здесь, в Константинополе? Мы с матерью уедем после окончания торговых переговоров. Но с этими византийцами уйдет еще несколько лет, чтобы уладить все дела.
– Мама говорила, что у женщины в жизни есть только два пути – или монастырь, или брачная постель, – сказала Мэйрин. – Я не чувствую тяги посвятить себя духовной жизни, потому готова выйти замуж за того, за кого ты отдашь меня, отец.
– Нет, Мэйрин, – тихо возразил Олдвин. – Рано или поздно мне действительно придется выдать тебя замуж, но я хочу, чтобы ты выбрала мужа по своей воле. Подумай об этом, Мэйрин.
– Королем Англии скоро станет герцог Вильгельм, и если я вернусь в Англию, то мне придется выйти замуж за нормандца, – ответила Мэйрин. – Нормандцы – гордые люди, а мое приданое невелико. В Англии у меня нет земельных владений. И если принц захочет взять меня в жены, то это наверняка будет лучшая из всех возможных партий. Ведь мне почти что нечего предложить мужу-нормандцу.
– Но у
