запаха, но сцена не оставляла сомнений в том, что это.
– Да согласен я, согласен! – Теперь я пытался перекричать хор из шести детских голосов и барабанил по стеклу, чтобы привлечь внимание подонка в другой комнате. – Что бы там ни было, я согласен. Сделаю все, что скажете.
Человек за стеклом аккуратно поставил канистру в угол и повернулся ко мне.
– Вот как раз в этом мы и сомневаемся, – равнодушно сказал он. – Но сейчас мы это выясним. Все очень просто. Вы должны убить девочку рядом с вами. Если вы этого не сделаете, я сожгу этих детей заживо, одного за другим. Включая ее брата.
Блефует. Ни один американский генерал не может быть настолько чокнутым, чтобы приказать сжигать заживо американских же детишек. Каких-нибудь афганских или русских – еще куда ни шло. Плач рядом со мной стих. Я взглянул на Лену. Теперь она просто неотрывно смотрела на брата, что-то беззвучно шепча про себя. Лишь губы шевелились. Похоже, шок. Еще бы: услышать такое в ее возрасте. Зря я надеялся, что она не понимает по-английски. Не из России же их привезли? Наверняка местные, из какой-нибудь эмигрантской семьи.
– Отвернись. – Я мягко взял Лену за плечи и развернул спиной к стеклу. Что бы ни случилось, ей это видеть негоже.
– Дядя, вы должны это сделать. – Она смотрела мне прямо в глаза и говорила твердым уверенным голосом. – Их пятеро, а я одна. И там Паша. Мне не будет больно?
– Ничего я делать не буду. – Я говорил громко, чтобы меня слышали и за стеклом, и невидимые наблюдатели за камерами. – Хотите марать руки – марайте. Я свои не стану.
– Девочка права, – все так же равнодушно сообщил псевдо-Макс, видно расхрабрившийся оттого, что теперь между нами оказалась непробиваемая преграда. – Пятеро за нее одну. Выбор очевиден. Вы не можете снять с себя ответственность. Их смерть будет ужасна. И будет на вашей совести. Девочку можете убить быстро и безболезненно. Сломайте шею. Показать, как правильно?
– Себе сломай, – посоветовал я. – Я передумал. Не буду тебе руки отрывать. Ты у меня месяц умирать будешь.
Что-то я отошел от сценария полной капитуляции. Но и они играли грубовато. Детей зачем-то приплели. Трое из пяти мальчишек визжали не переставая. Хоть бы рот им заклеили… так нет, специально стимулируют звуковые эффекты. Я успел зажать Лене уши, когда человек в очках, не изменившись в лице, чиркнул дешевой зажигалкой и швырнул ее на крайнего мальчика. Крики ужаса за стеклом перекрыл жуткий вопль боли. Не знаю, какой состав они использовали, но это было не быстро.
За пять лет работы я повидал сотни трупов. Видел и жертв пожаров. При мне убивали людей. Не только беднягу Вербовщика и тех, кто остался на шоссе, когда я успел уйти от взрыва. Как-то на моих глазах полицейские забили до смерти педофила, два года терроризировавшего округу. Он изнасиловал и убил тринадцать девочек, пока не обнаглел настолько, что утратил всякую осторожность. Состоятельный бизнесмен с местом жительства в «зеленке». И уже заготовленным досье
