под артиллерийским обстрелом, немало жертв было среди горожан, собравшихся на Сенатской площади и призывавших восставших держаться.
Коронационный портрет императора Николая I. Художник Дж. Доу.
Точное число жертв не поддается установлению: ночью при приведении города в порядок петербургский обер-полицмейстер приказал сбрасывать трупы прямо в полыньи на Неве (чем вызвал большое неудовольствие императора). Официальная цифра – 70–80 человек – явно занижена; вероятно, общее число убитых вряд ли превышало 200 человек, а вместе с ранеными – 700.
Коронационный портрет императрицы Александры Фёдоровны. Художник Дж. Доу.
Но вернемся к тому моменту, когда Николай, не дожидаясь окончания артиллерийского огня, повернул лошадь к Зимнему дворцу, чтобы не вернуться больше на Сенатскую. Александра Фёдоровна писала, что муж возвратился к ней другим человеком. Да и для нее пережитые треволнения, беспокойство за жизнь и безопасность мужа и детей не прошли даром: с этого дня у нее периодически дергалась голова.
В Зимнем на молебен по случаю воцарения Николая I были собраны сановники, высшее духовенство, военные и гражданские чиновники первых классов, знатные дамы. Они провели в ожидании несколько часов. Молебен состоялся только в половине седьмого. Перед этим Николай приказал вынести к своему любимому лейб-гвардии Саперному батальону наследника, заявив что сам не нуждается в их защите, а вот Александра Николаевича он вверяет их охране. Именно эта сцена запечатлена на одном из рельефов памятника Николаю на Исаакиевской площади.
После молебна император полчаса пробыл в семье, где «отобедал», так как не ел с самого утра. Затем рабочий день самодержца продолжился – в Зимний свозили арестованных, допросы которых продолжались с семи часов вечера до утра. Их производили генералы К. Ф. Толь и В. В. Левашев, в некоторых участвовал император. Подобную оперативность он объяснял необходимостью раскрытия замыслов злоумышленников по горячим следам. Протоколы допросов Толь приносил в кабинет Николая и зачитывал ему вслух. Потом монарх писал коротенькие записки коменданту Петропавловской крепости об условиях содержания того или иного арестанта.
Так прошел день 14 декабря 1825 г., который Николай Павлович считал настоящим днем своего воцарения, хотя в официальном манифесте оговаривал: «Время вступления Нашего на престол считать с 19-го ноября 1825 года» (т. е. со дня смерти Александра I).
Той же ночью император написал несколько писем доверенным лицам, в одном из которых сетовал, «что вступил на престол, начав с пролития крови своих подданных», и отмечал, что имевшие место «гибельные происшествия» вызвали у него «тяжкую скорбь». Видит Бог, не новый государь виноват в кровавой драме 14 декабря! Но ведь и те, кого мы называем декабристами, искренне желали благополучия и процветания своей родине, в большинстве своем это были
