ситуации? И этого часа, пока ты добирался до прокуратуры, мне вполне хватило на то, чтобы собраться с мыслями. Прости меня, что действовала самостоятельно, я не могла, пойми ты, не могла выдать Беатрисс…
– Получается, – между тем размышлял вслух незадачливый следователь, – Пожаров позвонил вам, когда почувствовал нависающую над ним опасность… Кто-то еще был в квартире, возможно, даже убийца. Он впустил его в дом, но потом что-то случилось, может быть, ссора… И он позвонил вам.
– Я не знаю, что случилось, но я тотчас приехала…
– На чем вы приехали?
– На машине, – удивилась я. – На чем же еще?
Понятное дело, я откровенно издевалась над ним, чтобы вывести его из себя. Что еще оставалось мне делать в моем положении, когда я теряла даже Марка?! Я была уверена, что он откажется от моей защиты.
– Вы взяли такси?
Такси при большом старании можно вычислить.
– Нет, я остановила первую попавшуюся машину, даже не помню марку, – отрезала я все пути к установлению истины.
– Скажите, что вы подумали, когда он вам позвонил? Вы ничего не предполагали, пока ехали к Пожарову?
Я вспомнила опухшие глаза Беатрисс, когда она взмолилась, чтобы я поехала с ней. Видел бы он, следователь, ее прекрасные, полные слез глаза, он бы сам не выдержал, приехал бы сюда, упаковал тело Захара в ковер и вывез на собственной машине на какой-нибудь пустырь…
– Предположила, что Беатрисс…
– Постойте, кто?
– Я сказала, что подумала в первую очередь о моей подруге Берте, о том, что она заболела, – убитым голосом проговорила я. – А что еще могло случиться в этой семье? Захара и Берту я знаю давно, это мои друзья…
И только сейчас до меня стало доходить, что я больше никогда, никогда не услышу твой голос, Захар, не увижу твоих умных ироничных глаз, не почувствую на своей коже твоих ласковых рук… Как же я пожалела тогда о том, что в тот, словно выпавший из нашей обычной жизни, синий морозный вечер бросила тебя, что не осталась в твоих руках, не доверилась тебе… Ведь никто, ни одна душа никогда не узнала бы об этом. Я любила тебя, очень любила, но ты всегда казался мне недостижимым и немного чужим, принадлежащим той, что была мне дороже всех… Когда я видела тебя, у меня всегда перехватывало дыхание, и я, глядя на тебя и на не видящую и не ценящую тебя легкомысленную Беатрисс, молила бога о том, чтобы она наконец встретила мужчину, которого бы полюбила по-настоящему, а не в отместку мне… Ведь мы все, все четверо – ты, я, Марк и Беатрисс – еще там, в ординаторской провинциальной больницы, словно договорились разбиться на пары именно так, как и соединились уже в Москве… Это ли не случай? Это ли не одетое в строгие (пусть будут свадебные) одежды желание постоянно видеться всем вместе! Мы все любили друг друга, нам было хорошо вместе, что бы мы ни делали, даже когда собирались просто посидеть за бутылкой вина или пошляться по ночным московским улицам… А помнишь, Захар, как Марк ходил
