потоку спасающихся бегством людей.
Редуты «крестоносцев», словно огромный асфальтоукладочный каток, медленно двинулись вперед, то и дело проглатывая попадающихся на их пути до полусмерти избитых людей. В толпе началась паника. Еще немного, и дело дошло бы до массовой давки, но грохот забарабанивших по щитам камней заставил всех остановиться и оглянуться назад.
«Зеленые», оставив в покое недобитых «переговорщиков», юркнули назад, за спасительные щиты. Теперь уже они спасались бегством. Охвативший было демонстрантов страх понемногу рассеивался. Никто уже не бежал, опасаясь удара резиновой дубинки или кирзового сапога. А молодежь, оставаясь на переднем краю и вооружившись булыжниками, как могла, сдерживала «крестоносцев», выигрывая время для того, чтобы десятитысячная толпа могла спокойно, без паники, а значит, и без жертв разойтись.
Константин наблюдал за разыгравшейся прямо на его глазах баталией как завороженный. В реальность происходящего не верилось. Прежде он даже представить себе не мог, что такое вообще возможно. И, наверное, потому не бросился прочь вместе со всеми. Однако сейчас, когда подошли грузовики с зарешеченными окнами и значительно укрупнившийся отряд омоновцев в буквальном смысле стал сминать молодежь, а с тыла – со стороны проспекта – выдвинулось еще одно подразделение, понял – спектакль подошел к финалу. Свернул в одну из арок, надеясь дворами добраться до гостиницы.
Миновав один дом и услышав крики, оглянулся. Метрах в пятидесяти от него за желторотым пацаном, размахивая дубинками, гнались двое «зеленых». Вскоре одному из них удалось подставить желторотому подножку. Тот распластался на траве. Подняться ему не дали, обрушив сверху град ударов.
«Надо бы вмешаться, – подумал Константин. – А то ведь совсем ребенок… – И тут же одернул себя: – Это не твой город».
Та же сцена повторилась еще несколько раз, но уже с другими персонажами. И опять Константин, закусив губу, сказал себе твердое: «Нет». Видимо, битва в сквере уже закончилась, и теперь полным ходом шла «зачистка» во дворах. То тут то там замаячили люди с камерами и репортеры. Судя по пластиковым карточкам с надписью «Пресса», висевшим на их куртках и пиджаках, это были журналисты. Надеясь раздобыть сенсационный материал, они последними покидали опасную зону.
– Не бейте папу, сволочи! – вдруг совсем рядом раздался истеричный женский вопль.
Обернувшись, Константин увидел, как двое «зеленых» со спокойной уверенностью подонков пинают сапогами корчащегося на земле пожилого мужчину в коричневом плаще. Его клетчатый шарф был в крови, в седых длинных волосах запутались опавшие листья.
– У него же больное сердце! – Светловолосая девушка, видимо дочь избиваемого, попыталась оттащить одного из «зеленых» от своего отца. Небрежный взмах дубинкой – и девушка оказалась на земле. Ее приглушенные всхлипывания, казалось, лишь подзадорили ментов – с еще большим остервенением они опять навалились на пожилого мужчину.
В этот момент из-за угла дома вынырнул краснолицый дедок с пышной седой бородой. На мгновение застыв
