в какие-то авантюры, вкладывал занятые деньги в какие-то проекты и снова все терял, снова занимал, перезанимал, брал кредиты.
Все эти крупицы информации я узнавала от Сергея, осторожно выведывая у него все, что могло касаться Тимура.
Однажды, спустя примерно полгода со времени нашего знакомства с Тимуром, вечером, почти ночью, я спустилась в магазин за чаем. Я не хотела чаю, но знала, что он кончился – странное дело, у меня никогда прежде такого не было, чтобы закончились все запасы чая. Возможно, мне тогда просто захотелось выйти из дома. Сергей был в Англии, подписывал какой-то важный контракт.
И вот в супермаркете я увидела Тимура. Он выбирал виски. Я подкатила к нему с тележкой, в которой было пять красивейших жестяных коробок с чаем. Мы поздоровались. Мне хотелось, чтобы все покупатели с продавцами на какое-то время исчезли, чтобы мы остались одни. Быть может, никогда еще мне не хотелось чего-то (вернее, кого-то) так сильно. Словно я проснулась и обнаружила себя живущей совершенно чужой и бессмысленной жизнью, и мне предоставлялась возможность вернуться в жизнь свою, некогда потерянную. И Тимур был моим, я это откуда-то знала. Я даже физически почувствовала себя иначе. Стала как бы легче, и движения мои приобрели какую-то приятную порывистость.
– Как дела? – спросила я, все еще не веря, что мы с ним можем поговорить без свидетелей, без Сергея. – Как ребенок, семья?
– Все нормально.
Он так смотрел на меня, что у меня закружилась голова. И мне хотелось, чтобы она кружилась, мне хотелось всего, что было связано с Тимуром, с моими чувствами к нему.
– Вы очень красивая, Валентина, – вдруг сказал он. – Я думаю о вас вот уже шесть месяцев и пятнадцать дней.
– Я – любовница Минкина, – сказала я, чувствуя, что готова заплакать. – Я – его вещь. Без него я бы стучала на машинке в своей конторе за тысячу рублей в месяц и штопала бы чулки. У нас с ним могли бы быть дети, но я потеряла их. Я не принадлежу себе и не знаю, что мне делать, потому что я тоже думаю о тебе все эти месяцы и дни.
Ту ночь мы провели вместе. В сильных ласковых руках Тимура я чувствовала себя такой счастливой. До спазмов, до судорожных рыданий. Я хотела бы пустить корни в его горячее, сильное тело, стать его частью. Потом было много ночей, украденных у вечно занятого и ничего не замечающего Сергея.
Тимур говорил, что расстанется с женой, но мне было все равно, живет он с ней или нет. Я же жила нашими встречами, я воровала его у его жены и ребенка, а он воровал меня у Сережи. Мы были ворами, но счастливыми ворами. А еще я знала, что его жена ни о чем не догадывается. Тимур с женой стали приходить к нам с Сережей в гости. Мы дружили семьями! И это было и приятно и мучительно одновременно. Мы любили друг друга одними взглядами. Мы обманывали в мыслях сидящих друг напротив друга Сережу и черноглазую красавицу Альмиру. Я завидовала ей в такие минуты, зная, что после ужина они вернутся домой вдвоем, что дома
