уехали в Австрию кататься на лыжах, и когда Маша поливала цветы в их квартире, она взяла из шкатулки с перламутровой инкрустацией кулон с изумрудом.
– Вот и все… – Маша глядела несчастными глазами, как больной кролик.
– Ну что ж, теперь хотя бы понятно, из-за чего весь сыр-бор разгорелся, – медленно произнесла я, – но ты, дорогая моя, не сказала самого главного. Зачем ты взяла чужую вещь? За каким чертом тебе понадобился этот кулон?
Маша подняла на меня глаза в полнейшем смятении. Бьюсь об заклад, она очень надеялась, что я не задам щекотливого вопроса. Но я глядела уверенно, с прищуром, тогда Маша собрала оставшиеся силы и ответила:
– Вообще, это не имеет отношения к данному делу. Но… я хотела показать его одному человеку…
Просто удивительно, до чего легко я читала в душе этой девочки! И ведь никогда не замечала за собой ни особого ума, ни проницательности. И опыта житейского у меня не намного больше, чем у нее… Хотя у нее-то совсем опыта нету… Научить некому, посоветоваться не с кем… Мать вроде бы есть, а на самом деле считай, что нету. Господи, не дай бог никому такую мамашу!
Вспомнив, каким ярким блеском загорелись Машины глаза при упоминании ее преподавателя Геннадия Серафимовича, я все поняла.
Маша тоже сообразила, что я не отстану, и тихим шепотом поведала мне, что через общих знакомых узнала, что Геннадий Серафимович появится в одной известной галерее на открытии выставки его приятеля-художника. Маша исхитрилась и тоже достала приглашение на вернисаж. План был такой: встретиться там с господином Зоренко вроде бы случайно, а уж мимо такого кулона он ни за что бы не прошел, он интересуется старинными драгоценностями.
Я подавила в душе порыв высказаться нелицеприятно про Геннадия Серафимовича. Влюбилась в него девчонка, как кошка, так что, пожалуй, за такие слова можно и чашкой в лоб от нее получить…
– Ладно, пока мы это оставим. Стало быть, кто-то охотился не за твоей зачеткой, а за старинной драгоценностью. Но тогда я уверена, что твою сумку украл не какой-то мифический воришка, который непонятно как оказался в вашей аудитории, а кто-то из своих. Кто-то, кто пронюхал о существовании кулона.
– Не может быть! – запротестовала Маша. – Я всех наших ребят хорошо знаю, они на такое не способны…
– Ладно, подруга! – оборвала я. – Люди иногда способны на такие вещи, что просто диву даешься! Вот, например, мой бывший муж… но, впрочем, это совсем другая история и к нашему расследованию не имеет отношения. Ты мне лучше вот что скажи: показывала ты кому-нибудь кулон?
Не знаю, как у меня появилась эта мысль. Может быть, на нее натолкнуло то, как горячо она запротестовала, когда я сказала, что сумку украл кто-то из своих. Во всяком случае, по ее реакции я тут же поняла, что попала в точку: Маша завертелась как уж на сковородке и наконец проговорила:
– Никому, кроме Ленки…
– Ага, – я удовлетворенно кивнула, в очередной раз подивившись человеческой
