недоуменно пожала плечами:
– Я и сама не пойму. Потом у Эли спросим.
– И почему она все время прислушивается и говорит, что у нее кто-то ходит?
– Глюки, наверное. Или маразм. Эля же говорила. Со стариками так часто бывает.
Возвращаясь обратно с покупками, на лестничной площадке у самой двери брат с сестрой столкнулись с женщиной, вышедшей из соседней квартиры.
– Вы кто? – строго спросила она.
– Мы это… Друзья подруги племянницы Софьи Яковлевны, – чуть не запутался Ромка, слегка оробев от строгого взгляда соседки. Но лицо ее вмиг подобрело.
– Вот, значит, как. Хорошо, что приехали, а то она, бедненькая, за последнее время совсем сдала. Мне ей помогать особо некогда, с утра до ночи на работе, это сегодня у меня день свободный выпал. А вот когда у меня отпуск был, пришлось за ней ухаживать. Правда, ее американские родственники меня потом хорошо отблагодарили, посылку большую прислали, Юрке моему одежду и обувь и мне кое-что. Они мне из своей Америки часто звонят, когда до нее дозвониться не могут. Хотя я бы и так за ней присматривала, поскольку хорошо к ней отношусь и знаю, что когда нужно сделать: я медсестрой работаю. К сожалению, позавчера у нее снова приступ случился. И, мне кажется, она соображать хуже стала.
– Мы заметили. А как вас зовут? – на всякий случай спросил Ромка.
– Анна Степановна.
– А у вас и ключи от ее квартиры есть?
– Конечно, есть. Она не всегда сама дверь открыть может. А если совсем сляжет, что ж тогда, ломать ее?
– А еще ей мерещится, что у нее кто-то по квартире ходит. Она вам об этом говорила?
– Я ж вот и думаю, что у нее после болезни с головой не все в порядке. Ей бы лечение хорошее, сиделку настоящую или в больнице какой подлечиться. Да она ничего не хочет.
– А у нее здесь больше никого нет?
– Была одна подруга, она умерла. И есть еще старый друг, Павел Демидович, он ее частенько раньше навещал, а теперь куда-то делся. – Анна Степановна помолчала, что-то припоминая. – Точно, он у нее в тот день был, когда она завещание составляла, а больше не появлялся. Я это хорошо потому запомнила, что сама по ее просьбе к ней нотариуса вызывала.
– А чего она завещала? И кому? – с большим интересом спросил Ромка.
– Квартиру и какой-то антиквариат она отписала Виктории, своей внучатой племяннице. Хотя у Вики в Америке, я думаю, и так все есть. С другой стороны, квартира ее должна же кому-то достаться. А завещание свое она Павлу Демидовичу на сохранение отдала. И после того еще хуже стала себя чувствовать, все ей что-то мерещится: призраки, говорит, по ее комнатам бегают.
– Это мы уже слышали, – кивнул Ромка.
Пока Эля варила куриный бульон, брат с сестрой изложили ей разговор со словоохотливой соседкой.
– Она нам еще про какого-то Павла Демидовича говорила, у которого ее завещание, – добавила в конце Лешка.
Эля кивнула:
– Хорошо,
