не спит, иногда все-таки засыпает, по крайней мере на час или два, в какой-нибудь один из дней недели. Иногда возникал короткий перерыв между моментом, когда припозднившиеся гуляки возвращались домой, а ранние пташки еще не встали. И тогда город затихал, переводил дух, и сияющая темнота овладевала улицами. Это было время Ричера. Ему нравилось представлять себе жителей города, спящих на двенадцатом, тридцатом, пятидесятом этаже, иногда едва не соприкасаясь головами с совершенно чужими людьми, живущими за стеной. Они крепко спят и не знают, что высокий мужчина тихо шагает в тени их дома, где-то далеко под ними.
Ричер повернул налево на Карлтон-стрит, пересек Шестую авеню, и Карлтон превратилась в Принс. Через три квартала он оказался на Западном Бродвее, в самом сердце Сохо, и на квартал севернее Спринг-стрит, за три часа и сорок минут до назначенного времени. Он зашагал на юг уверенной, неторопливой походкой человека, которому есть куда идти, но который совершенно не торопится туда попасть. Западный Бродвей был шире пересекавших его улиц, поэтому, когда Ричер проходил мимо Спринг, он успел рассмотреть юго-западный угол. Там стояло узкое здание с железной решеткой перед ним и высокой темно-красной дверью. К ней вели три ступеньки. Нижнюю часть фасада покрывали граффити, а наверху имелась пожарная лестница. Окна верхнего этажа покрывал толстый слой грязи, а с внутренней стороны они были затянуты какой-то темной тканью. На первом этаже Ричер разглядел маленькое окошко, залепленное выцветшими объявлениями. В двери он заметил щель для писем, узкий прямоугольник с крышкой. Возможно, когда-то он был из блестящей меди, но давно потускнел и был изъеден коррозией.
«Вот оно, это здание, – подумал Ричер. – Очень похоже на то».
Через квартал он свернул на восток, на Брум, а затем прошел назад на север по Грин-стрит, мимо закрытых ставнями лавочек, где продавались джемпера, стоившие больше авиабилетов первого класса, и кухонная мебель, которая была дороже семейных автомобилей. Он повернул на запад на Принс и таким образом завершил обход квартала. Снова двинулся на юг по Западному Бродвею и нашел дверь на восточной стороне тротуара. Над дверью имелся навес примерно в полтора фута. Ричер ногой расчистил от мусора небольшое пространство и улегся там, подложив руки под голову, чтобы все принимали его за заснувшего на полпути к дому пьянчугу. Но глаза у него были приоткрыты, и он внимательно наблюдал за темно-красной дверью, расположенной в семидесяти футах от него.
Кейт Лейн приказали не шевелиться и не шуметь, но она решила рискнуть. Она уже поняла, что все равно не заснет. Джейд тоже не спала. Впрочем, разве можно спать в ситуации, в которой они обе оказались? Поэтому Кейт тихонько выбралась из кровати и, ухватившись за раму в ногах, сдвинула кровать в сторону.
– Мама, не надо, – прошептала Джейд. – Ты шумишь.
Ничего не ответив ей, Кейт проползла к изголовью кровати и подвинула ее. После трех осторожных маневров она сумела сдвинуть кровати вплотную. Затем она забралась под простыню, обняла дочь и прижала ее к себе. Если уж не спать, так вместе.
Внутренние часы Ричера сообщили
