просушенные, продутые ветрами балки тоже, может быть, следы ледника.
Предки писателя жили на краю суходола. Вряд ли что-нибудь изменилось в распадке со времен разоренья усадьбы, разве что заросли мелких кустов поменяли картину. А от деревни кое-что сохранилось. Тарахтит на околице трактор, гортанно квокчет стайка индюшек (во многих дворах тут видишь этих экзотических птиц). Две старухи с худыми иконописными лицами выглянули из приземистой кирпичной избы. Знают ли Бунина? «Да, – говорят, – жил такой барин когда-то. Вот если бы не умер Петро Кузьмич, он бы точно сказал, где что тут было. А мы – молодые». Одной из «молодух» – восемьдесят два. На глазу бельмо. «Надо бы операцию…» «На какие шиши, – беззлобно откликается бабушка. – Доживу с одним глазом».
Между тем друг мой взволнован свиданием с Суходолом: «Так все и представлял! Сними, чтоб видно было сухую лощину…»
Иван Бунин.
Центром вселенной для юного Ивана Бунина стала деревня Озерки (в «Жизни Арсеньева» – Батурино), куда семья Буниных переселилась со смертью бабки (по матери). Окружающий мир был тут все тот же – поля, подходившие к порогу именья, просторное небо, колыханье хлебов, ласточки, крики перепелов. «Жизнь для семьи тут стала более справной». Старинный помещичий дом, хозяйство, сад, пруд. Но отец, живший без заботы о завтрашнем дне, прокутивший, промотавший все, что было до этого, и тут «покатился под гору». Все же дом, как вспоминает Бунин, в первые годы был полон довольствия, убывавшего, впрочем, стремительно. Это время совпало с годами «после гимназии», когда юный Иван мучительно думал о своем месте в жизни: кто я, что могу, куда идти, чем добуду свой хлеб? Он жадно впитывал все, что остро чувствовал в окружающей жизни. Тут Бунин понял, что значит в жизни людей Природа, что это не «лирические отступления», а сама жизнь – часть всего бытия человека. Сам он природу, по собственному признанию, воспринимал чутко, «как зверь». Уже во Франции написал: «Зрение у меня было такое, что я видел все семь звезд в Плеядах, слухом за версту слышал свист сурка в вечернем поле, пьянел, обоняя запах ландыша или старой книги…» Постигающий жизнь впечатлительный человек мучился от невозможности выразить словом все, в чем купалась душа. Но попытки выразить были и, видимо, что-то уже обещали, если отец, пеняя сыну за брошенную гимназию, все-таки говорил: «Кто знает, может, вторым Пушкиным или Лермонтовым выйдет?..» Вперед забежим и скажем: так и случилось, Бунин стал одним из последних классиков великой русской литературы.
Дом-музей писателя в Ефремове.
Но тогда в Озерках юная, открытая миру душа искала хотя бы тропинку к счастью, к какому-то делу в житейском море. Между мечтаниями и «пробой пера» приобщался он к деревенской трудовой жизни – косил хлеба, стоял у веялки с деревенскими девками, познал первое чувство любви и выход страсти. И впитывал, впитывал все, что могли подсказать ему загадочно
