начала с седьмой палаты. Полина Алексеевна уже сидела за столом в боевой готовности: макияж, «Шанель № 5», сумка, пакеты и туфельки на низеньком каблучке.
– Доброе утро. Я вижу, вы уже наготове. Прекрасно. Осталось только рассказать, чем теперь вы будете жить, окромя строгой диеты, конечно.
Я расписала в выписке прием сахаропонижающих средств и препаратов от давления и объяснила все это ей словами.
– Остальное в ваших руках. Диабет боится стойких и дисциплинированных. А еще жизнерадостных и любящих себя по-настоящему.
– Все понятно. Клянусь, что попытаюсь следовать этим последним указаниям. Елена Андреевна, с минуты на минуту за мной приедет посланный сыном водитель, а сам он должен подъехать за оставшимися бумагами попозже. Вас не затруднит поговорить с ним? Иначе, знаете, он меня изведет врачами, обследованиями, санаториями. Хочется, чтобы и он понял, что я не при смерти.
– Конечно, пусть зайдет в ординаторскую. Счастливо вам! Больше не попадайте сюда.
– Елена Андреевна, простите за наглость. Вы не могли бы оставить мне свой номер телефона? Знаете, я очень привыкаю к людям, особенно к врачам. Хотя, как говорила, не имею даже карточки в поликлинике, уже двадцать лет хожу к одному и тому же стоматологу, и гинекологу, конечно, тоже. Мне будет трудно без вас в каких-то спорных вопросах.
– Конечно.
На обратной стороне выписки я оставила ей свой телефон.
– Спасибо огромное. Я в вас влюбилась, и, поверьте, это не лесть. Желаю вам всяческих успехов.
– И вам спасибо за добрые слова.
Будет грустно заходить завтра в эту палату.
После отчета у заведующей о проведенной работе с первым платным больным я поплелась в ординаторскую. На часах было уже четыре, все ускакали, а мне торопиться было некуда: впереди дежурство. Семен Петрович опять впал в нирвану. Мама выполнила контрольный звонок: Катька уже передислоцировалась к бабушке и дедушке, слава богу, здоровая и довольная взяткой в виде эскимо. Позвонить Вовке мешали дурные предчувствия. Собравшись с силами, я все-таки набрала его номер. К удивлению, он взял трубку. Он пребывал в хорошем расположении духа и тут же сообщил, что домой придет поздно.
Через час меня ждал приемник. Наслаждаясь наступившей на отделении тишиной, я дописывала истории. Через пятнадцать минут гармонию нарушили целеустремленные шаги и громкий командный голос в коридоре:
– …Ты все-таки глухая. Я еще раз повторяю: поедешь в санаторий вместе с матерью. Я и так две недели выслушивал детские вопли в ее отсутствие… Через десять дней у меня сделка. Вот и поезжайте. Мне в это время не нужна нервотрепка… Кому, на хрен, сдалась твоя сессия! Не смеши! Ты что, на зарплату искусствоведа собираешься ребенка кормить?! Все, не пачкай мне мозги, я перезвоню.
Тьфу, ну когда уже дверь приличную в ординаторской поставят? Такая слышимость… Надоело.
Тут
