ними, цитирую народных классиков: «Это жизнь…»
Как бы там ни было, отчаиваться особо я не стал, покуда именно в тот год мне-то повезло больше. Я напомню, что примерно за месяц-другой до кончины мистера Шоу мне было суждено появиться на свет и закричать… закричать первый раз в жизни, чтобы обнаружить себя спустя 31 год в кресле, пишущего все это и не отказать себе в удовольствии сказать сейчас Моей Маме, что я очень ее люблю и добавить, что бывал за все эти годы редким ослом. Но и с таким же успехом случались дни, когда я не находил ни одного шанса оправдать безразличие других людей, и это был настоящий кошмар. Сейчас я просто сообщу, пользуясь случаем и возможностями моей работы писателем, что она дорога мне, и что никогда я не желал ей ничего плохого…
Помниться, в оригинале эта глава получилась раз в 20 объемнее, что пошло этому тексту на пользу: многие строки стали куда веселее. Причина всему этому, или точнее сказать наоборот, стало мое увлечение и последующее практическое применение весьма перспективной науки, которую я проповедовал сразу после усвоения азов данной дисциплины. Причем, делал это с фантастическим по силе усердием. Как у моего отца, примерно. Он много чем занимался, работу, в основном, ненавидел и держался всегда до последнего. «Труд облагораживает человека!» – говорил он и в конечном итоге быть может, и сам уверовал в эту фразу, я точно не знаю. Мы с братишкой не могли возражать на все эти заявления в силу его постоянной привычки кидать в нас куски кирпича, досок и прочей фурнитуры (самые точные попадания случались в меня, разумеется).
Это странно, но почти всегда его слов мне было мало, казалось, будто он что-то не договаривает. Наверное, это потому, что я и тогда прекрасно знал, что постоянный и тяжкий труд делает его и вообще любого из нас просто злым и недовольным человеком. В общем, никогда не понимал людей, которые врут сами себе. Я не могу судить отца и никогда не стану теперь делать этого, у каждого на все чертова уйма причин и своя история. Главное, что он умел заставить себя поработать зачем-то, и тут уж грех его винить: черт его знает, как бы вел я и каждый из нас на его месте.
Позволю себе сказать еще немного о самых ярких случаях демонстрации отцовского участия в моей жизни. Так, несколько примеров. Это было в начале 90-х. Пока страна справлялась с результатами деятельности М. Горбачева, которого сами же идиоты (си-речь, электорат) и выбирали, а после похоже на самом деле искренне недоумевали и возмущались положением дел по телевизору и в центре Москвы. А я был ребенком и считал почти всех дураками в то время, особенно глядя в глаза толпам, которые стояли и что-то орали или делали, надеясь как обычно, что придет другой парень поумнее всех этих ослов, и все у них будет как надо.
В общем, пока шел весь этот сыр-бор, мы и наша семья оказались заняты более интересными вещами. Дело в том, что тот же Горбачев стал лауреатом 1990 (или 1991 года – точно не помню) в номинации «Премия мира», а мне еще тогда стало не совсем понятно, как за развал чего-либо
