на него.
Он чуть вздернул бровь, из его глаз исчезло всякое веселье. Я внезапно поняла, что шутки кончились, и поспешно пробормотала:
– Наверное, ей не понравится, что мы целовались…
– Мы не целовались, – прорычал он, сдернул меня за руку с кровати и потащил в прихожую. Я только и успела схватить сумку.
– Как скажешь, – выдохнула я.
Он взялся за ручку входной двери, но открывать ее не спешил, испытывающе смотрел на меня. Я знала, чего он хочет: того же, чего и я. Сохранить все в секрете.
– Знаешь, Стефе совершенно не обязательно знать, что ты вообще встретил меня…
На его лице было написано облегчение, он даже изобразил подобие улыбки.
– Пусть это останется между нами.
Я облизнула нижнюю губу, пообещав:
– Если ты сможешь держать язык за зубами, я тоже со своим как-нибудь справлюсь.
– Чудно. – Он толкнул дверь, распахивая ее передо мной. – Удачи.
Я вышла уже за порог, но что-то заставило меня обернуться и спросить:
– А если бы мне было восемнадцать?
– Спроси меня об этом, когда тебе будет восемнадцать.
И он захлопнул дверь.
На следующий день мы с девчонками готовились приступить к осуществлению нашего плана. Я чувствовала себя так, словно должно было произойти что-то значимое в моей жизни, примерно как сдача экзаменов или переезд. У меня было отличное настроение. За ночь я сумела кое-как примириться со своей совестью, и теперь ничто меня не беспокоило.
Но когда я увидела на первом уроке Лию, мое отличное расположение духа выбросилось в окно.
Моя врагиня сияла, точно солнце. И в лучах ее милости окружающие принимали солнечные ванны. Она столь беззаботно болтала с одноклассницами, собрав вокруг себя целую толпу, что создавалось впечатление, будто ничто на свете ее не волновало: ни я, ни Кира с Яной, ни дневник с компроматом, ни отношения с Денисом.
Яркости Лие придавал и ее наряд: ярко-желтое недлинное классическое платье из габардина с длинным рукавом, черные туфли и того же цвета сумочка. Ослепительно.
На ее фоне мои модные голубые рваные джинсы и строгая черная водолазка смотрелись скучнее некуда.
После того, как Данила выгнал Лию вчера с занятий по плаванию, я рассчитывала увидеть ее на следующий день как минимум мрачной. Я, конечно, знала, что она первоклассная актриса, но так мастерски разыгрывать беззаботность вряд ли смогла бы даже эта мошенница. У нее определенно был повод для радости. Интересно какой?
Яна тоже заметила и проворчала:
– Чего это она такая счастливая?
– Радость Лии – это всегда ее личное торжество чьего-то фиаско, – фыркнула Кира.
– Мы пока не могли нигде оступиться, – сказала я.
Кира покосилась на Лию.
– Надеюсь.
На большой перемене вместо обеда мы приступили к исполнению
