настоящий друг, пострадал за меня.
– Я тоже пострадавший, – подал голос Алексей Константинович. – Маша заставила меня таскать книги, а мне бы следовало утащить валяющийся рядом сундучок с просечными узорами, окованный полосками фигурно высеченного железа. Вы тут, Степаныч, такой мебелью раскидываетесь, аж оторопь берет.
– Подожди с сундуком, – распрямившись, сказал хозяин. – Позволь с хорошим человеком познакомиться. Про тебя, Денис, дочка нам говорила, слов не жалела, хвалила.
– Интересно, какие мои добродетели она отметила? – спросил студент, преодолевая робость, осторожно поглаживая синяк.
– Неравнодушный – так я говорила, – вонзив пристальный взор в Дениса, заявила Маша. – Про то, что ты образец скромности и образец настоящего мужчины, не говорила.
– Буду неравнодушным, – смущенно сказал студент, стесняясь уже не только своих слов, но и своего суматошно заколотившегося сердца. – Чехов не зря, наверное, писал, что равнодушие – паралич души.
– Тогда я напрасно проявил равнодушие, проходя мимо сундука, – бесхитростно засмеялся Алексей Константинович, уходя в зал и отворачиваясь от гневного взгляда хозяина дома. А взгляд этот, как и показанный исподтишка кулак, означал одно: не до мебели сейчас, ухажера дочки надо к себе расположить. Старый друг понял, потому без обиды ушел обниматься с хозяйкой и гостями квартиры.
– Мебель вытащил на улицу какой-то новый жилец, – в твердом голосе Николая Степановича появились нотки оправдания. – Конечно, он мог бы ее продать, там есть бесценные вещи, но ума не хватает. Завтра утром народ наверняка всё растащит.
– А я бы чужую мебель в свою квартиру не брал, – признался студент, с трудом напялив тряпичные тапки. – Чужая она и останется чужой.
– Мысль правильная. Как говорит наш дед в деревне, от добра добра не ищут. Идем к столу, Денис.
Зал уже гудел будто улей. Собранные за общим столом гости, не менее пятнадцати человек, весело общались, дарили имениннице подарки. Денис был представлен старожилам компании и усажен рядом с Машей.
Нежный запах весенних цветов заполнял комнату. Крупный букет белых роз привлекал к себе внимание не столько тем, что стоял в центре массивного стола с разнообразной снедью, сколько свежестью, его колючие стебли еще не истрепались, а на листьях дрожали, будто утренние росинки, капельки воды.
Наклонившись над букетом, Маша вдохнула приятный запах. Тонкие черты ее лица оживились, прямой красивый нос стал как будто чуточку острее. Она излучала молодость и чистоту, и ее душа не могла сдержать восторженных чувств. Денис бросал на сокурсницу незаметные взгляды, любовался, строил догадки, что творится в ее сердце. В какую-то секунду он попытался заговорить с ней, но тотчас его губы сжались, сдерживая нетерпение. Молчал и отец, думая о чем-то своем…
Маша рассыпала гостям благодарности.
– У меня столько цветов! Спасибо всем…
Застолье без раскачки пошло в должном направлении. Бокалы звенели, вилки
