по закону формальности на месте происшествия были закончены, старший группы, представившийся майором Щербатовым, предложил Ярославу, потерпевшему и двум пассажирам-понятым «ненадолго пройти в участок для завершения процедуры и составления документов».
В участке задержанных воришек сразу же посадили в камеру, свидетелям предложили пока подождать в коридоре, а Охотника и толстяка завели в комнату для снятия показаний. Щербатов достал лист бумаги, первым делом внес в него данные Ярослава и потерпевшего, а затем, закурив папиросу и пристально взглянув на толстяка, спросил:
– Стало быть вы, гражданин… э-э… Кацнельгогель… я правильно называю вашу фамилию? Хорошо. Вы получили эти тридцать тысяч рублей всего час назад или около этого, продав три картины художника Маклевича из своей домашней коллекции другому коллекционеру, вашему коллеге по службе в Русском музее, тоже искусствоведу, Нежинскому Льву Николаевичу? Проживающему по Большой Монетной, дом двенадцать, квартира пять?
– Совершенно верно, товарищ майор, – улыбаясь и кивая головой, как китайский фарфоровый болванчик, подтвердил толстяк. Сунув руку во внутренний карман пальто, потерпевший положил на стол сложенный вчетверо лист бумаги. – Вот, даже расписочка имеется. Извольте ознакомиться.
Майор изучил расписку, кивнул, вернул назад. Спросил сухо:
– Откуда у вас эти картины? Судя по цене – весьма недешевые, я бы сказал…
– Дело в том, что известный… в определенных узких кругах специалистов… художник Казимир Маклевич был, знаете ли, не только сумасшедшим со справкой, но и в некотором роде моим родственником. Двоюродным братом моей первой жены. После его трагической гибели в тридцать девятом году – он, в стельку пьяный, утонул в Волхове – все его картины достались жене, а от нее – мне. После развода.
– Ясно, – хмуро буркнул Щербатов. Под глазами майора залегли темные круги. Было видно, что милиционер долго не спал и чертовски вымотался. – Ладно. Вашего коллегу мы допросим отдельно, на предмет выяснения, откуда у него такая сумма. А к вам у нас претензий нет. Пока. Вот, распишитесь. Здесь и здесь.
– Простите, – напрягся Кацнельгогель. – А… мои деньги? Когда я смогу получить их назад?!
– Сейчас и получите, – ухмыльнулся, дернув щекой, Щербатов. – Подпишите протокол и расписку, что украденная у вас из портфеля сумма в тридцать тысяч рублей возвращена вам в милиции в целости и сохранности.
– Конечно, конечно! – обрадованно залепетал толстяк, мигом схватил перо, обмакнул его в чернильницу и подмахнул обе бумаги. Щербатов выдвинул ящик стола, достал пачку денег и отдал нетерпеливо ерзающему на стуле Кацнельгогелю, буркнув:
– Пересчитайте. Чтобы потом без претензий.
– Это лишнее, – поклонился толстяк, задом, как камчатский краб, ретируясь к двери прокуренного кабинета. – Всего доброго. Прощайте.
Щербатов только небрежно махнул кистью
