пойду пройдусь, – тихо сказал Рома жене, любезничающей с другими родителями.
– Куда? – нахмурилась Вера.
– Вокруг садика похожу. Еще полчаса. Что сидеть-то.
Вера, недовольно хмыкнув, отвернулась. Рома решил, что это «да» и пошел на улицу. Очень хотелось дежурного утреннего алкоголя, но не перед премьерой же. Приходилось терпеть. На улице самочувствие улучшилось. Рома сделал несколько кругов вокруг садика, постоянно здороваясь с приходящими родителями и детьми. Его тут все знали, потому что обычно он отводил и забирал ребенка из садика.
«Почему люди с возрастом не становятся лучше? Даже умней не могут стать, – болтал про себя Роман, пиная свежий снег. – Еще о вечной жизни мечтают, а сами к 50 годам на 90% состоят из маразма. Магазины, собесы, ЖЭКи, очереди, копейки. Садик – это лучшее место, потому что тут дети. А дети как не крути лучше взрослых. А худшее место– это магазины, то есть не магазины типа рынка, а, типа, мегамоллы, в которых тусуют с утра до вечера. Вот где кузница уродства. Шлёп-шлёп и ты – урод. Все мечтают быть уродами. Быть красивыми – это же опасно для здоровья. Да и не коммуникабельно совсем. О чем с людьми разговаривать, когда тебя красота перекосила…»
Рома постоянно во время прогулок разговаривал сам с собой на разные темы. 20 минут пролетели быстро. Рома вернулся в актовый зал и сел рядом с женой. Вера смерила его злым взглядом и протянула старую видеокамеру, на которую они планировали заснять видео. Хороший фотоаппарат она взяла себе.
– Настрой камеру, – шепотом прошипела жена. Рома кивнул и стал ковыряться в настройках. Он решил, чуть уменьшить размер кадра, что бы, не дай Бог, место на флэшке не кончилось.
Спектакль начался. Руководитель театрального кружка, объемная барышня за 40, бодро застучала по клавишам пианино. Стали выходить, построившиеся по парам, дети. Костюм мышки у Лизы был очень симпатичным. Дети уселись на стульчики. Рома стал снимать видео, но получалось плохо. Очень сильно дрожали руки.
– Давай поменяемся, – прошептал он жене, протягивая ей видеокамеру. Жена с широкой улыбкой, предназначающейся точно не ему, отдала «фотик» и, взяв, камеру стала снимать сама.
Лиза-Мышка тем временем встала со стульчика, вышла на сцену, забавно семеня ножками, подбежала к теремку и громко с выражением произнесла свой текст. Рома знал его наизусть. Лиза была великолепна. Дочитав текст, девочка села на стульчик рядом с теремком. Рома решил сфотографировать ее, сделал максимальный zoom и нажал на кнопку. Сработала вспышка. Это было не кстати. Многие дети и родители повернулись в его сторону. Жена взглянула с ненавистью. Рома показал жестом, что больше не будет и отключил вспышку. Все равно фотка получилась так себе.
Спектакль-мюзикл продолжался чуть больше получаса. Рома почувствовал себе плохо. Причем не по обычно-похмельному, а похуже. Сильной боли не было. Просто было хуже, чем обычно. Когда спектакль окончился и отзвучали аплодисменты, Рома и Вера сфотографировались
