сегодня четвертый день. Я внимательно слушаю тебя и запоминаю, что ты мне говоришь.
Максим не знал, что сказать, он думал о том, что нужно увеличить правило раздумий до, например, недели. Тогда Алина продолжила:
– Знаешь, когда женщина кого-то любит и долго терпит, то наступает предел, рано или поздно, предел терпению. Можно покалечить или даже убить, продолжая испытывать любовь. Я не хочу, чтобы он и дальше себя позорил. Либо он умрет сейчас от моей руки, либо в канаве замерзнет.
Максим мог бы отговорить сестру, или не мог бы, он сомневался в том, хотел ли он ее отговаривать. Это было бы правильным поступком с точки зрения общепринятого мнения, морали, он как брат должен оберегать сестру от… чего? Как бы это так назвать. Как ОНИ это называют? Жестокости, он пытался подобрать слова, немилосердности… но в голову против воли лезло: целесообразность, рациональность, взросление.
– Тебе нужна моя помощь? – он произнес фразу ровно так, что нельзя было определить, на какое слово был сделан акцент, на «нужна» или на «помощь». Если первый вариант, то он вроде бы не противится ее решению и предлагает помощь, если второй вариант, то он все еще удивляется, что она втягивает его в это и не выносит решения относительно ее решения.
– Достань яд, остальное я сделаю сама.
Максим молча смотрел на сестру, она открыла книгу и продолжила чтение, прерванное приходом брата, Максим посидел немного, встал и, не решившись подойти к ней и обнять на прощание, молча ушел. Он никогда раньше вообще не обнимал ее, и то, что ему сейчас захотелось это сделать, было неожиданно. Может если бы он делал это раньше, то избежал бы этой ситуации? – невольно задумался Максим. Да, нет, нет тут никакой связи… объятия и убийства.
Максим пришел к Алине через несколько дней. Убедившись, что отчим смотрит у себя в комнате телевизор, Максим достал флакончик из-под спрея для носа.
– Ты точно сможешь?
– Пересмотрела специально для этого все части «Пилы» – жестока, как никогда. Шучу. Смогу. Давай сюда.
Алина вытащила флакончик у Максима из пальцев.
– Следов этого яда не найдут. Да и вскрывать отчима никто не станет – умер алкоголик, чего и следовало ожидать.
– Жди здесь.
Алина остановилась, открывая дверь.
– За сколько подействует?
– Минут за десять, с его слабым сердцем может и за пять, – Максим положил тяжелую руку на ее плечо, – Я могу сам это сделать.
Алина не ответила Максиму, он держал ее, пока не понял, что не сможет сделать это сам, и отпустил. Алина вышла из комнаты, прошла по коридору в кухню. В это время Максим с непонятным для себя ощущением представлял, как она бежит обратно и просит его все-таки сделать это вместо нее. Он никогда еще никого не убивал, и так как он не жил с отчимом уже давно, и его отчим боялся, для Максима не стоял вопрос жизни или смерти отчима – он порой забывал о его существовании, но если задуматься, если выбор таков: жизнь или смерть, если вспомнить,
