твоя заколка?
Лиза, не глядя на него, покачала головой и, взяв ручку, вывела на альбомном листе: «МАМИНА».
V
Инга долго не могла уснуть. Ей было грустно. Казалось бы, теперь все должно наладиться, самое страшное осталось позади, терять больше нечего. Соленый ветер и воздух, пахнущий морем, должны вызывать у нее предвкушение чего-то нового, хорошего, но вместо этого она думала о том, что предшествовало ее возвращению в город детства, о своих утратах.
Она думала о Лёке – милой взрослой девочке, вечном подростке, чьи песни оставляют в душе незаживающие раны. Она радовалась ее успеху и в то же время грустила о погибших отношениях. Их с Лёкой любовь, как и следовало ожидать, не выдержала напряженных графиков гастролей, записей в студиях, многочисленных интервью на радио и в прессе. Инга знала, что так будет, что им некогда станет видеться и даже созваниваться.
«Инга, ты меня простишь? – Когда они прощались, слезы в Лёкиных глазах были неподдельными. – Это и есть та жертва, которую ты мне предсказывала?.. Я во имя карьеры должна пожертвовать нашей любовью? Почему ты раньше мне не сказала?! Ты же ведь знала, знала!..» – в отчаянии прокричала она.
«Лёка, это – судьба, против нее не пойдешь. Что бы изменилось, если бы я сразу сказала тебе? Этой твой путь, становиться на котором я не имею права». Инга улыбалась, произнося эти слова, хотя внутри все разрывалось от боли. Она была счастлива за свою талантливую подругу, но в то же время глубоко несчастна и одинока в душе.
– Ты же ведь с самого начала знала… – тихо проговорила Инга и, сев на кровати, обняла руками колени. Но хоть она и знала заранее, чем закончится ее роман с Лёкой, – карты и в тот раз не обманули, – боль потери была невыносима. Остались воспоминания, песни и интервью на радио и в газетах. Да еще было одно письмо по электронной почте, в котором Лёка, поддавшись настроению, ностальгировала по их ушедшим отношениям. Письмо Инга удалила. Возврата к прошлому нет.
Еще она думала о дяде. О том, что не почувствовала, что он смертельно болен. А ведь она так гордилась, что может чувствовать все, что происходит с ее близкими, и даже предугадывать некоторые события! Не почувствовала, не предугадала… И карты промолчали, и чутье отказало. И сон, в котором бабушка сказала ей о скорой смерти дяди, неправильно истолковала. Думала лишь о том, как спасти брата и его девушку. Если бы она узнала, что дядя болен раком, раньше, возможно, сумела бы ему помочь – когда у нее еще была Сила.
Она могла бы подумать и о себе: о том, что сама лишь чудом осталась жива, о том, что пожертвовала Силой, чтобы отвести беду от брата. Но об этом как-то не думалось. Она сожалела лишь о том, что теперь, став обыкновенной, с интуицией, как у сапога, не сможет больше быть Вадькиным «ангелом-хранителем». Она не почувствует, если ему будет угрожать опасность. И не сможет помочь ему и его жене, если вдруг потребуется помощь. Заговоры, ритуалы – все это осталось с ней лишь как теоретические знания. А Силы больше нет.
Инга, не выдержав гнета нерадостных
