время успел за торговлю наркотиками и в мутное послесоветское время половил рыбку в разных местах – и на нефти с дудаевской командой, и на фальшивых авизо, и банальной уголовщины не чурался. В войну не вмешивался, хоть честно отдавал людям брата ежемесячно некую сумму «на джихад».
Ходили слухи, что Магомед помогал Маирбеку организовывать похищения зажиточных москвичей в период между первой и второй войной, но это так слухами и оставалось, хотя все знали, что у Маирбека основной доход был с заложников.
Великих миллиардов Магомед все же не заработал, как-то основные потоки проплыли все больше мимо него, но к тому времени, как Бислан приехал в Москву, старший родственник уже владел целой кучей мелких магазинчиков и лавок на подмосковных рынках, какими-то шашлычными и несколькими грузовыми «Газелями». Работали на него несколько десятков таджиков и кучка дальних родственников, приехавших в Первопрестольную в поисках лучшей доли.
Бислана обременять чем-то всерьез Магомед не стал из уважения к его дяде – не последнему человеку в родне, да и статус студента хорошего института тоже что-то значил. В общем, взял его под крыло.
Учеба поначалу Бислану понравилась. На курсе нашлись еще с десяток земляков, поступивших таким же странным способом, как и сам Бислан, так что образовалось землячество. Кроме них были и иные землячества, дагестанское, например, кабардинское и самое дружественное им – ингушское.
Гуляли, веселились, наслаждаясь неожиданно свалившейся на головы свободой, совсем непривычной для восемнадцатилетнего чеченца, каждый шаг которого на родине рассматривается десятками взглядов и каждое слово которого оценивается. А теперь – иди куда хочешь, делай что хочешь, и самое главное – в жизни появились женщины, непривычно доступные. Впервые же Бислан попробовал алкоголь. Появились любимые клубы, появились товарищи, с которыми туда можно ходить.
Сначала, в самые первые дни, чеченцы-первокурсники вели себя относительно прилично среди таких же студентов, но потом те их земляки, которые сумели дотянуть до второго курса, объяснили им, как на самом деле обстоят дела: русские трусливы и друг друга не защищают, даже за бабу вступиться не могут, грабь их – и они только глаза отводят и делают вид, что ничего не случилось. Ну и девок жалеть нечего, второкурсник Иса Цацаев, например, заставил девчонку из Самары, проживавшую в общежитии, не только спать с ним, но и ислам принять. Та поначалу сопротивлялась, жаловаться пыталась друзьям, но те боялись вмешиваться, ходила в деканат – там ее просто послали, а когда собралась в милицию идти – Ису из деканата же предупредили, и он ее по дороге встретил и убить пригрозил. Ну и вломил так, что она с четверенек встать не могла. И что? Да ничего, когда надоела она ему – он ее послал и велел на родину убраться, чтобы не отсвечивала. И уехала, куда бы делась, а землякам и прочим плевать на нее было, сделали вид, что ничего
